Я чаялъ, что свои я узы разрѣшилъ,
И мыслилъ, что любовь я въ дружбу премѣнилъ;
Ужъ мысли нѣжныя меня не восхищали;
Заразы глазъ драгихъ въ умѣ не пребывали.
И скука и тоска изъ серца вышли вонъ.
Я радостны часы какъ сладкій помнилъ сонъ;
А дни, въ которыя разстался я съ тобою,
Драгая… Почиталъ я стратною мечтою.
Но только лишъ сей взоръ что серце мнѣ пронзалъ,
Который тмы утѣхъ и грустей приключалъ,
Въ глаза мои сверкнулъ; вся мысль моя смутилась,
Жаръ въ кровь мою вступиль, и страсть возобновилась:
Усилились твои присутственны красы,
Вообразились тѣ мѣста и тѣ часы,
Которыя тебя мнѣ въ очи представляли,
И пламенный мой духъ и серце прохлаждали.
Я чувствую опять твою, драгая власть:
Хоть пламень былъ и скрытъ; не изчезала страсть.
И можетъ ли кому-то вѣчно быть забвенно
Чѣмъ мысль наполненна, чѣмъ серце напоенно
Что столько радостей и грустей нанесетъ!
Еще тебя люблю, еще люблю мой свѣтъ.
Ещель и ты меня, драгая не забыла?
Или толь нѣжная любовь уже простыла?
Твой зракъ, драгихъ тѣхъ мѣстъ, гдѣ я съ тобой бывалъ,
По возвращеніи моемъ, не посѣщалъ.
Какъ зрѣлась ты со мной огнемъ любви пылая!
Воспомни, ахъ! Тѣ дни, воспомни дарагая!