Подражание Крылову.Итак, предпринят путь к Парнасу;
Чего же медлить? Ну, смелей,
Начнемте бить челом Пегасу,
Чтоб он домчал нас поскорей! Боярский! сядь со мной в карету!
Фролов! на козлы поскорей!
И докажи, пожалуй, свету,
Что ты мастак кричать: «Правей!»Смотри ж! Не вдруг! Поудержися:
10 Четверка бойких разнесет!
А пуще в гору берегися:
Там скалы есть, там терн растет!
Там многих авторов творенья,
В пыли валяяся — гниют!
Там Лета есть, река забвенья,
В ней также много уж живут! Я видел, в ней как Львов купался
И обмывал своих детей;
Я зрел, Шихматов в ней остался,
20 А с ним и тысяча дестей!
Я сам свидетель был в то время,
Как, несколько прочтя листов,
За нанесенное тем бремя,
Был столкнут с берега Хвостов!
Я был при том, когда Гераков,
Пузатый, лысый, небольшой,
Потомок вздорливый Ираклов,
Был Леты поглощен волной!
Я зрел, как наш пиит слезливый
30 Красу лужков, лазурь небес,
И сельску жизнь, и злачны нивы
Пел, пел, — и наконец — исчез! Такая ж участь, может статься,
И нам, о други, суждена!
Так лучше вдаль нам не пускаться,
Чтоб не измерить Леты дна!
Иль едем хоть, да непроворно,
Где можно рысью, где шажком,
И уж тогда, друзья, бесспорно
40 Мы будем, где творцов содом!
«Ну, что же трусить?!» — вдруг воскликнул
Фролов, тут перервав мой глас,
На удалых лошадок крикнул,
И правил прямо на Парнас!..
И вот мелькнули перед нами
Рифей и Волга! Всё прости!..
И, мчаты бодрыми конями,
На половине уж пути!
Там зрели мы, как девы красны
50 Сбирали сочный виноград;
Там расцвели древа прекрасны,
А здесь пушистый снег и хлад!
Но вот! поднялися и в горы!..
Парнас! Парнас! Какая близь!..
Как вдруг толчок! — и где рессоры? —
Тю, тю! — и мы катимся внизь! С сим вместе я как раз проснулся,
От страху мраз бродил по мне!
Я окрестился, оглянулся —
60 И рад, что было то во сне![1]15 октября 1814
Дрезден