Дитя мое любезное, Надежда!
Оставь шитьё, узоры кружевные:
Не выряжать тебе красы своей
На светлых праздниках. Не выезжать
С боярами, князьями. Было время:
Ласкают и манят тебя с собой
И мчат в богато убранной карете.
А ныне знать, вельможи — где они?..
Тот князь, твой восприемник от купели?
Его жена? Родня? Исчезли все!
Их пышные хоромы опустели.
Когда слыла веселою Москва,
Они роились в ней. Палаты их
Блистали разноцветными огнями…
Теперь, когда у стен её враги,
Бессчастные рассыпалися дети,
Напрасно ждет защитников; сыны,
Как ласточки, вспорхнули с тёплых гнёзд
И предали их бурям в расхищенье.
Ты из житья роскошного обратно
В убогий дом отцовский отдана,
А мне куда с тобой?.. Куда укрыться?
И если б мог бежать отселе я,
Нет! нет!.. Не оторвался б от тебя,
О матерь наша, мать России всей,
Кормилица моя, моих детей!
В тебе я мирно пожил, видел счастье.
В тебе и гроб найду. Мой друг, Надежда,
Гроза над нами носится — потерпим
И с верою вдадимся той судьбе,
Которую Господь нам уготовил.
Грустна, грустна!.. О ком же плачешь ты?
О прежних ли подругах и забавах?

Ах, батюшка! Я плачу не о том!
Теперь не та пора…
(Рыдает)

И те ли времена? О брате, что ли?
Наш Алексей… Даруй ему Господь
Со славой устоять на ратном поле.
Мне всё твердит: он будет жив.

Нет, батюшка, я плачу не об нём.
(Рыдает пуще прежнего)

Когда же ты о родине печальна,
Рыдай, мое дитя, — и для тебя
Отрадного я слова не имею.
Бывало, на душе кручинно — посох в руки,
С тобою сердцу легче, всё забыто…
Утешённый я приходил домой.
Бывало, посетишь и ты меня, отца.
Обнимешь, всё осмотришь… Угол мой
На полгода весельем просветится…
А ныне вместе мы, и нам не легче!
Москва! Москва! О, до чего я дожил!..
(Растворяет окно.)