Безумствуют, кричат, смеются,
Хохочут, бешено рыдают,
Предлинным языком болтают,
Слов не жалеют, речи льются,
Многоглагольно, и нестройно,
Бесстыдно, пошло, непристойно.
Внимают тем, кто всех глупее,
Кто долог в болтовне тягучей,
Кто человеком быть не смея,
Но тварью быть с зверьми умея,
Раскрасит краскою линючей
Какой-нибудь узор дешевый,
Приткнет его на столб дубовый,
И речью нудною, скрипучей,
Под этот стяг сбирает стадо,
Где каждый с каждым может спорить,
Кто всех животней мутью взгляда,
Кто лучше сможет свет позорить.
О, сердце, есть костры и светы,
Есть в блеск одетые планеты,
Но есть и угли, мраки, дымы
На фоне вечного Горенья.
Поняв, щади свои мгновенья,
Ты видишь: эти — одержимы,
Беги от них, им нет спасенья,
Им радостно, что Бес к ним жмется,
Который Глупостью зовется,
Он вечно ищет продолженья,
Чтоб корм найти, в хлевах он бродит,
И безошибочно находит
Умалишенные виденья.
О, сердце, Глупый Бес — как Лама,
Что правит душами в Тибете:
Один умрет — другой, для срама,
Всегда в запасе есть на свете.
Беги из душного Бедлама,
И знай, что, если есть спасенье
Для прокаженных, — есть прозренье, —
И что слепцы Судьбой хранимы, —
Глупцы навек неизлечимы.