В мучительно-тесных громадах домов
Живут некрасивые бледные люди,
Окованы памятью выцветших слов,
‎Забывши о творческом чуде.

Всё скучно в их жизни. Полюбят кого,
Сейчас же наложат тяжёлые цепи.
«Ну, что же, ты счастлив?» — «Да что ж… Ничего…»
‎О, да, ничего нет нелепей!

И чахнут, замкнувшись в гробницах своих.
А где-то по воздуху носятся птицы.
Что птицы? Мудрей привидений людских
‎Жуки, пауки и мокрицы.

Всё цельно в просторах безлюдных пустынь,
Желанье свободно уходит к желанью.
Там нет заподозренных чувством святынь,
‎Там нет пригвождений к преданью.

Свобода! Свобода! Кто понял тебя,
Тот знает, как вольны разливные реки.
И если лавина несётся губя,
‎Лавина прекрасна навеки.

Кто близок был к смерти и видел её,
Тот знает, что жизнь глубока и прекрасна.
О, люди, я вслушался в сердце своё,
‎И знаю, что ваше — несчастно!

Да, если бы только могли вы понять…
Но вот предо мною захлопнулись двери,
И в клеточках гномы застыли опять,
‎Лепечут: «Мы люди, не звери».

Я проклял вас, люди. Живите впотьмах.
Тоскуйте в размеренной чинной боязни.
Бледнейте в мучительных ваших домах.
‎Вы к казни идёте от казни!