Прошёл январь за окнами тюрьмы,
и я услышал пенье заключённых,
звучащее в кирпичном сонме камер:
«Один из наших братьев на свободе».

Ещё ты слышишь пенье заключённых
и топот надзирателей безгласных,
ещё ты сам поёшь, поёшь безмолвно:
«Прощай, январь».
Лицом поворотясь к окну,
ещё ты пьёшь глотками тёплый воздух,
а я опять задумчиво бреду
с допроса на допрос по коридору
в ту дальнюю страну, где больше нет
ни января, ни февраля, ни марта.