Смотрю:
    вот это —
        тропики.
Всю жизнь
      вдыхаю наново я.
А поезд
    прет торопкий
сквозь пальмы,
        сквозь банановые.
Их силуэты-веники
встают рисунком тошненьким:
не то они — священники,
не то они — художники.
Аж сам
    не веришь факту:
из всей бузы и вара
встает
   растенье — кактус
трубой от самовара.
А птички в этой печке
красивей всякой меры.
По смыслу —
      воробейчики,
а видом —
     шантеклеры.
Но прежде чем
       осмыслил лес
и бред,
   и жар,
      и день я —
и день
    и лес исчез
без вечера
      и без
         предупрежденья.
Где горизонта борозда?!
Все линии
     потеряны.
Скажи,
    которая звезда
и где
   глаза пантерины?
Не счел бы
     лучший казначей
звезды́
    тропических ночей,
настолько
     ночи августа
звездой набиты
        нагусто.
Смотрю:
    ни зги, ни тропки.
Всю жизнь
     вдыхаю наново я.
А поезд прет
       сквозь тропики,
сквозь запахи
       банановые.