Сказочная традиция тубаларов
Сказки обозначаются этническим термином чöрчöк/ шьöршьöк, который был общим для сказок и эпоса. Известно, что исполнение эпических сказаний, занимавших высшую ступень в системе культурных ценностей и являвшихся сводом космологических, этических, эстетических и исторических представлений народа, было связано у тубаларов с горловым пением, обозначавшимся термином кай и имевшим особый сакральный статус. Возможно, эпические сказания пелись в сопровождении двухструнной щипковой лютни тошпуур. Однако музыка тубаларского эпоса осталась неизвестной, поскольку традиция во второй половине XX века прекратила свое существование, а аудиозаписи подлинного звучания тубаларского кая отсутствуют. Вместе с тем допускалась и другая форма исполнения эпоса — в виде речевого сказывания. Если пение каем было разрешено только мужчинам, то речевое сказывание дозволялось и женщинам, среди которых прославилась тубаларская сказительница Н.П. Черноева (1925–1978) (Фото 01).
Сказки, несмотря на принадлежность к одной жанровой сфере, отраженную в этническом названии и подразумевающую наличие сходств, отличаются от эпоса. Эти различия касаются культурного статуса сказок, их сюжетов, протяженности повествования и интонационных норм.
Сходство с эпосом проявляется в серьезном отношении к жанру, связанному с верой в то, что с помощью сказки осуществляется контакт людей с мифологическими персонажами, населяющими разные миры: сказочными героями, чудовищами, духами и др. Такие контакты мог осуществлять далеко не каждый человек. Для этого требовалось некое посвящение. Поэтому сказки, как правило, входили в репертуар сказителей и рассказывались в сходных с эпосом ситуациях.
Известно, что у тубаларов сказки, так же как и эпос, рассказывались во время охотничьего обряда, который проводился дважды в год и сопровождался жертвоприношением. Сказки звучали и во время охоты в тайге для того, чтобы доставить наслаждение духу — хозяину Алтая и получить от него награду в виде удачного промысла. Специально приглашаемый сказитель в этих ситуациях исполнял особый репертуар и обязательно получал вознаграждение. Так, знаменитый тубаларский сказитель Н.У. Улагашев (1861–1946), знавший тридцать сказаний и более ста сказок, во время охотничьего обряда в тайге, помимо определенных сказаний исполнял сказки о животных, птицах, горных и таежных демонах албынах, а также сказки о парне-сироте. Надо подчеркнуть, что этот сказитель с шестнадцатилетнего возраста был слепым, а слепота являлась характерной чертой сказителей во многих тюркско- сибирских культурах.
Существовала также приуроченность исполнения сказок к определенному времени года и времени суток. Чöрчöк обязательно исполнялись зимними вечерами и собирали слушателей, среди которых были и дети, и взрослые. Это связано с тем, что, по представлениям тюрков Сибири, зимой наступало обновление мира. Переходный же период от старого, погрузившегося в темноту мира к вновь нарождающемуся считался весьма опасным из-за активизации нечистой силы. Исполнение сказок и сказаний в это время имело магическое значение, поскольку выполняло функцию защиты людей и способствовало установлению мирового порядка.
Вместе с тем исполнение сказок допускается и в другое время года, когда они рассказываются главным образом для развлечения слушателей после наполненного трудами дня и уже не являются магическим средством.
Сходство с эпосом проявляется также в запрете прерывать сказку, обусловленном представлениями о реальности контактов сказителя с мифологическими персонажами во время ее звучания. В архивных записях есть упоминание о том, что Н.У. Улагашев резко отчитал человека, который пытался задавать вопросы во время исполнения сказки: «Не прерывай сказку, подожди!».
Отличие сказочной традиции от эпоса заключается в тематическом разнообразии сказок, охватывающих как сакральную, так и бытовую содержательные сферы, что влечет за собой снижение аксиологического статуса сказок. По содержанию тубаларские сказки делятся на сказки-мифы, сказки о животных, волшебные, новеллистические, бытовые, но при этом они нередко обнаруживают сходные черты в своем устройстве.
Мифы-сказки связаны с тотемическими представлениями. В них также содержится описание повадок животных и их внешних особенностей. Например, тубаларская сказка Щай ла сымна («Глухарь и рябчик») объясняет, почему у глухаря и рябчика красные глаза. А из сказки о барсуке (аудиопример 04) мы узнаем, откуда появилось белое пятно на его голове.
Для сказок о животных характерны сюжетное многообразие и соединение разных сюжетов в одном сказочном тексте. Примером этой разновидности жанра может служить сказка Койон jÿрек («Заячье сердце»). В ней рассказывается о том, как зайцы, уставшие всех бояться, пошли на речку топиться, но по дороге, встретив испугавшихся их лягушек, передумали.
Наибольшее количество известных тубаларских сказок относится к волшебным. Это, например, сказки Таҥзаган (имя героя), Сары ийт («Рыжий пес»), Öлгöй-Багай (имя), Пашпарак (имя), Пашпарак ла Jелбеген («Пашпарак и Дьелбеген — семиголовое чудовище»), Öскÿс оолач («Сирота парень»), Алтын балык («Золотая рыбка» — аудиопример 05).
К новеллистическим сказкам можно причислить такие, например, как Сан-Ару (имя героини), а также сказки с названием Öскÿс оолач («Сирота парень»), имеющие разные сюжеты: о парне Паклан-Тасе и девушке Талмыс (аудиопример 02) и о ноже-складешке (аудиопример 01); к бытовым — возможно, Айучы Берген (имя).
Продолжительность сказок при исполнении варьирует в довольно больших пределах. Их звучание может занимать от одной до семнадцати минут. При этом самая длинная сказка на порядок меньше самого короткого эпического сказания.
Специфика сказочной традиции заключается в том, что в сказках могут использоваться разные типы голосового интонирования: речевой, вокально-речевой, вокальный и сигнальный. Их различные сочетания образуют несколько интонационных моделей.
Одна из них основана исключительно на речевом интонировании прозаического текста. Другие модели могут базироваться на речевом типе интонирования, но объединять прозаические и поэтические фрагменты; могут включать звукоподражания и сочетать, таким образом, речевое и сигнальное интонирование; могут чередовать речевое повествование с вокальными песенными эпизодами; наконец, последовательно использовать речевое, вокальное и сигнальное интонирование. Эти модели предполагают закономерное чередование в пределах одного произведения фрагментов, имеющих принципиально разную организацию.
Особого внимания заслуживают сказки с напевами, поскольку именно напевы являются в сказочной традиции этническими маркерами, ярко отличающими тубаларские сказки от близко им родственных чалканских и кумандинских. У тубаларов сказки с напевами относятся, главным образом, к новеллистическим и волшебным: Сан-Ару (имя героини), Öскÿс оолач («Сирота парень»), Эрке-Матр («Эрке богатырь»), Колбоош (имя), Кöзÿге (имя).
Напевы возникают в сказках в моменты прямой речи героев и соответствуют их диалогам или монологам. При этом в сказках независимо от сюжета сказителем используется один и тот же напев. Так, во всех сказках, записанных от замечательной сказочницы М.С. Сумачаковой 1934 г. р. (см. фото 02), ею употребляется одна варьируемая мелодия с разными поэтическими текстами (видеопример 01, аудиопримеры 01, 02). Это говорит о том, что сказочные напевы, так же как и напевы песен, являются типовыми. Напевы в сказках обозначаются тем же термином, что и песенная традиция — кожоҥ. Однако они отличаются от напевов песен своей ладовой организацией, обнаруживая сходство лишь с колыбельными укачиваниями. Вернее, колыбельные могут петься на напевы сказок.
Сказочные напевы имеют строфическую организацию и состоят из двух разных мелодических строк. Напев может соответствовать либо полной двустиховой поэтической строфе, либо половине четырехстиховой поэтической строфы. Если нужно пропеть только один стих используется первая строка напева.
В сказке Öскÿс оолач («Сирота парень» — аудиопример 02), содержащей самое большое количество песенных эпизодов, а также звукоподражание пыхтению бегущего бычка, на котором герой пытается догнать свою невесту, от лица героев пропеваются разные поэтические тексты. Вот некоторые из них.
Диалог, звучащий в ситуации, когда сирота-парень Паклан-Тас приходит к девушке Талмыс и пытается за ней ухаживать:
Кÿл алара келдиҥ ме?
Кÿлиҥ алып ньанзаҥ, Тас.
От алара келдиҥ ме?
Одыҥ алып ньанзаҥ, Тас.
Кÿл алара келведим,
Кÿлÿжерге мен келдим.
От алара келведим,
Ойныйере мен келдим.
Пришел ты за золой?
Бери свою золу, уходи домой, Тас.
Пришел ты за углями?
Бери свои угли, уходи домой, Тас.
Не за золой я пришел,
Повеселиться с тобой я пришел.
Не за углями я пришел,
Поиграть с тобой я пришел.
Диалог в ситуации испытания загадками:
Jелдеҥ тÿктÿ кöгÿнöк –
Азыл нези, Паклан-Тас?
Пыжу пыжар пыжыгаш –
Азыл нези, Паклан-Тас?
Оймор тÿктÿ ойможок –
Азыл нези, Паклан-Тас?
Jелдеҥ тÿктÿ кöгÿнöк –
Адайагыҥ полгайыҥ.
Пыжу пыжар пыжыгаш –
Азыл пойыҥ полгайыҥ.
Оймор тÿктÿ ойможок –
Анайагыҥ полгайыҥ — деп.
Мохнатый слепень –
Что это, Паклан-Тас?
Мешалка, чтобы мешать –
Что это, Паклан-Тас?
Наперсток, чтобы прятать –
Что это, Паклан-Тас?
Мохнатый слепень –
Это твой отец будет.
Мешалка, чтобы мешать –
Это ты сама будешь.
Наперсток, чтобы прятать –
Это твоя мать будет, — так.
Обращение Паклан-Таса к бычку во время погони:
Пуска ла тÿшсе пуйрулвас,
Пугажагым, кайттыҥ инь?
Ташка ла тÿшсе тайрылвас,
Пугажагым, кайттыҥ инь?
Талмыс jолы коголык, — деп.
Упав на лед, ноги твои не разъезжались,
Бычок мой, что случилось с тобой?
Упав на камень, ноги твои не подгибались,
Бычок мой, что случилось с тобой?
Давай, догоним Талмыс, — так [говорит].
Полный текст этой сказки c названием Паклан-Тас ла Талмыс опубликован с переводом на русский язык в томе «Алтайские народные сказки» из серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока [2].
В настоящее время сказочная традиция тубаларов угасает. Со второй половины 80-х годов XX века ее носителем была одна М.С. Сумачакова, которая выйдя в шестнадцать лет замуж за чалканца, переехала в село Курмач-Байгол и вынуждена была разговаривать на чалканском языке. По-чалкански она рассказала и известные ей с детства сказки. Но при этом она всегда использовала в них тубаларский сказочный напев. Другие же исполнители рассказывали либо очень короткие сказки, либо фрагменты длинных сказок, заменяя сказочные напевы песенными (аудиопримеры 04, 05).
