Сказание «Ак Кан» шорского сказителя В.Е. Таннагашева
Как отмечал исследователь алтайского эпоса С.С. Суразаков, в раннем эпосе добыча невесты становится общеродовым героическим подвигом [2]. В.Е. Таннагашев любил исполнять данное сказание, поэтому имеется несколько его вариантов, записанных в разное время (более подробно см. Историю выявления и фиксации объекта). Запись 2000 г. была опубликована в томе «Фольклор шорцев» из серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» [8].
По словам исполнителя, он перенял шорскую сказительскую традицию от нескольких известных в Горной Шории кайчы — исполнителей эпоса. Раньше в его родном улусе не было сказителей, поэтому их приглашали из других деревень. С четырех лет он слушал выступления известных в Горной Шории кайчы Морошки (Н.А. Напазакова), Акмета (А.И. Абакаева) и др. и с раннего возраста мечтал научиться искусству сказывания. Впервые В.Е. Таннагашев попытался запеть горловым пением в 12 лет, а в 14 лет, наигрывая на балалайке, стал подражать молодому в то время кайчи Прокопию Никаноровичу Амзорову.
Позже, по словам Владимира Егоровича, большинство сказаний он перенял от П.Н. Амзорова, которого считал своим учителем. Кроме того, в его репертуаре были произведения, усвоенные от других известных шорских кайчи: Павла Петровича Токмагашева, Павла Ивановича Кыдыякова, Опима Патачакова по прозвищу «Опим-апший», Микалиша, Василия Матвеевича Карачакова, Степана Семеновича Торбокова, Алексея Ивановича Абакаева (Акмета) и др. Таким образом, можно считать, что в творчестве В.Е. Таннагашева отразилась эпическая традиция, бытовавшая в Горной Шории в XX в.
Героическое сказание «Ак Кан» В.Е. Таннагашев услышал после службы в рядах Советской Армии от Григория Кастаракова. При первой записи в 1999 г. кайчи дал сказанию традиционное название по имени алыпа (богатыря) и его коня: «Уш кулактыг ак кор аттыг Ак Кан» («Ак Кан, имеющий светло-каурого коня с тремя ушами»). При повторных записях сказания в его названии имя коня опускалось, оставалось лишь имя главного героя («Ак Кан»).
Первый вариант «Уш кулактыг ак кор аттыг Ак Кан» был исполнен сказительским речитативом, без музыкального оформления. Такая манера называется чоокпа (букв. ‘говором, речью’). По словам кайчи, игра на музыкальном инструменте комус иногда мешает ему сосредоточиться, поэтому он чаще сказывает без инструментального сопровождения. Однако все последующие варианты «Ак Кана» были исполнены в эталонной эпической манере — традиционным каем (пением сжатой гортанью) в сопровождении двуструнной щипковой лютни кай-комуса. Такая форма отражена в другом жанровом названии эпических произведений кай ныбак, то есть ‘исполненное каем сказание’. В зависимости от формы исполнения менялась также манера поведения. Так, если сказитель исполнял героическое сказание горловым пением и с комусом, он обычно прикрывал глаза. При исполнении же речитативом он живо пользовался мимикой и энергично жестикулировал.
Представленный вариант сказания был записан в 2003 г. в городской квартире исполнителя в г. Мыски. В соответствии с традиционной манерой эпизоды, исполняемые каем (они называются тирадами), чередуются с речевыми. Тирады как бы вставлены в текст. В них сжато и конспективно излагается то, что происходит в данный момент по сюжету сказания. В речевых фрагментах события излагаются более детально, развернуто и последовательно. Таким образом, поющийся и сказываемый тексты можно рассматривать как два параллельных текста, один из которых транслирует сюжет, а другой лишь обозначает его наиболее важные смысловые моменты. Таков основной художественный прием эпического сказывания у В.Е. Таннагашева.
Другим важным исполнительским каноном шорской эпической традиции, от которого не отступал В.Е. Таннагашев, являлось «присутствие» сказителя в эпическом мире, сопровождение богатыря в его дороге. На эту особенность участия кайчи в эпическом повествовании, мысленное видение сказителем «пути» богатыря обращали внимание многие ученые: А.И. Чудояков, В.Е. Майногашева, Д.А. Функ [3; 4; 12; 15]. Здесь надо заметить, что в понятие «путь/дорога богатыря» вкладывается «богатырская биография» героя, составляющая сюжет сказания. Как и у других тюркоязычных и монголоязычных народов, в исполнительской традиции шорцев существует запрет для сказителей бросать своего героя в пути. Если сказитель начал сказывать о богатыре, то обязательно должен довести сказание до завершения, не упуская ни малейшей детали. Сказание «Ак Кан», по словам кайчи, является пир чоллыг ‘с одной дорогой’.
Кроме этого алыптыг ныбак характеризуются большой устойчивостью, которая во многом обусловлена строгой сакральностью самого эпоса. При исполнении эпических произведений сказители придерживались определенных правил, так как в случае ошибок или оговорок духи кая, как считалось, могли строго их наказать. Известно повествование «Кай Чывашка» о сказителе, поплатившемся жизнью за то, что допустил неточность во время сказывания: «Ты, Кай Чывашка, в «Окус Олаке и Мокус Олаке» в одном месте ошибся. Поэтому я тебя вожжами ударить пришёл, — сказал. — После того, как ударю, через три дня ты умрёшь! — сказал» [8].
Поэтому В.Е. Таннагашев старался строго следовать традиции, соблюдая правила. Творческий процесс у исполнителя начинался уже в момент, когда он называл сказание. В ходе полевой работы было замечено, как сказитель, проговаривая названия, уточнял их и старался, чтобы они соответствовали эпическим канонам, были соразмерны метру героического сказания, отражали высокий дух и пафос богатырского повествования.
В сказаниях В.Е. Таннагашева главные герои традиционно наделяются эпитетами, способствующими созданию идеального образа богатыря. Чтобы более выразительно охарактеризовать алыпа, сказитель давал ему разнообразные характеристики. Так, для указания возраста обычно использовал сложное определение «доживший до третьего поколения», а его избранность подчеркивал развернутым оборотом «белый свет рождением своим заполонивший», указывая на бессмертие алыпа, кайчи использовал устойчивое выражение «не умирающий − не погибающий».
Экспозиция сказания «Ак Кан» типична для эпоса и начинается с описания первотворения земли (Аудиопример 01). Далее повествуется о богатых владениях Ак Кана, гиперболически описан и богатырский облик как его самого, так и двух его могучих коней.
В зачине говорится об Ак Кане, дожившем до третьего поколения, и о двух его женах. Завязка сюжета заключена в мотиве выезда Ак Кана из дома после получения известия от коня его друга Алтын Кана. Этот конь сообщает алыпу о том, что Алтын Кан имеет дочь на выданье, но не знает условий свадебного состязания и потому просит Ак Кана срочно приехать к нему и помочь.
Ак Кан узнает о том, что должен жениться на юной дочери своего друга, переживает и сопротивляется. Но так предначертано свыше: он должен взять третью жену, и только тогда у него появится наследник. Если Ак Кан не женится, его великому роду будет грозить полное исчезновение.
Волю богов успешно выполняет, перевоплотившись в алыпа, второй конь Ак Кана. Мотив замещения алыпа конем прослеживается во всех вариантах сказания «Ак Кан». Общеизвестно, что в эпосе тюрко-монгольских народов конь является покровителем своего хозяина, превосходит его в даре предвидения, быстроте реакций в сложных ситуациях, обладает твердой волей, подчиняющей всадника в минуты, когда тот проявляет слабость. Он способен перевоплощаться в разных животных, насекомых и даже может на время изменить свою стать, оборотившись захудалым плешивым конем.
Художественно-поэтические особенности сказания «Ак Кан» в целом типичны для жанра героического эпоса шорцев и других сибирских народов. Все зачины и концовки в исполнении В.Е. Таннагашева традиционны. Это описания сотворения земли, двора, коновязи, дворца богатыря, а иногда и самого кайчи. В текст может включаться прямая речь от лица самого сказителя, например: «Қайа парды, қайа келди, Кӧр таппан қалдым [Куда пошел, куда пришел, / Всматриваясь, я не нашел]». Этот прием свидетельствует о присутствии сказителя в эпическом мире, что подчеркивает достоверность описываемых им событий.
Композиционную роль выполняют типические места и эпические формулы, сигнализирующие о завершенности одного эпизода и начале другого.
В разных вариантах сказания «Ак Кан» пропеваемые эпизоды имеют различный удельный вес по сравнению с проговариваемыми. Так, в опубликованном варианте 2000 г. содержится 27 музыкальных эпизодов. В варианте 2003 г. таких эпизодов-тирад намного больше — 44, и они имеют гораздо больший удельный вес в общей композиции сказания.
Для шорских сказителей характерно использование на протяжении сказания нескольких напевов. Так, в различных сказаниях, исполненных В.Е. Таннагашевым, встречается от 9 до 13 напевов. Наибольшее их число имеет вариант сказания «Ак Кан», представленный в аудиоприложении. В варианте 2000 г. насчитывается 11 напевов [8].
Не все из имеющихся в репертуаре сказителя напевов использовались им в сказаниях [11]. В настоящий момент в репертуаре В.Е. Таннагашева выявлено уже 18 напевов, не считая их версий. В данном сказании встречаются напевы I, II, V-VIII, XI-XV, XVII и XVIII (последний из них сказитель употребил только в данном варианте сказания).
Некоторые из напевов имеют определенную постоянную функцию. Так, напевы I и II являются универсальными, с них, как правило, начинается любое сказание. В данном варианте на первый напев исполнены тирады 1–4, на второй напев — тирады 5–7, и только в 8-й тираде происходит смена напева на восьмой (Аудиопример 01).
С 13-ой тирады начинается процесс мелодического развития: напевы начинают сменять друг друга более часто. В тирадах с 14 по 17 звучат напевы XIII, I, I и XVIII (Аудиопример 02); в центральном эпизоде (тирады 21–25) появляются новые яркие напевы — XVII, XII, VI, VI, VII (Аудиопример 03); которые продолжают сменять друг друга и в следующих тирадах; возникают и новые напевы (V, XV, XIV, Аудиопример 04). Начиная с 38-ой тирады, возвращаются напевы II и I, а в заключительной тираде 44 использован напев XI (Аудиопример 05), который завершал сказание «Ак Кан» в записи 2000 г. (см. тираду 27 в [8]).
Таким образом, процесс создания мелодической композиции каждого сказания имеет творческий характер. Даже исполнительские варианты сказания на один и тот же сюжет в мелодическом плане могут довольно сильно различаться. Варианты сказания «Ак Кан» 2000 и 2003 гг. содержат только семь общих напевов.
Мелодическое начало доминирует в музыкальной ткани сказания, однако в его фактурную организацию вносит свою лепту инструментальное сопровождение. Партия комуса и вокальная партия неразрывно связаны (быть может, немного более автономны вступительные отыгрыши, в которых используется акцентная техника — выделение того или иного звука при непрерывном бряцании). Часто вокальная партия дублируется в партии комуса — мелодия при этом «перекидывается» со струны на струну, ее тоны выделяется при помощи акцентов. На долгих выдержанных тонах в срединных построениях заметна тенденция формирования трехзвучных красочных фонических созвучий (наиболее типичным является квартсекстаккорд). В заключительном построении тирады главный тон вокальной партии подчеркивается звучанием незаполненной кварты или квинты. Изредка в партии комуса появляются контрастные по отношению к вокальной партии построения. В этом случае вокальная партия становится бурдоном.
В недавнем прошлом шорские героические сказания не просто удовлетворяли эстетические потребности людей, но обладали сакральным смыслом, выполняя магические и лечебные функции. Сказитель, как и шаман, поддерживал связь между реальным и мифическим мирами. Реакция слушателей подтверждает их восприятие как реально существующих. Кайчи отправляется вслед за алыпом, выступая не только в качестве рассказчика, но и выразителя желаний своей аудитории. Внимание, настроение, интерес сказителя и слушателей были обоюдными, и по окончании сказывания кайчи делил удачу (счастье) хана между всеми присутствующими. Так всегда поступал и В.Е. Таннагашев (Аудиопример 05).
В творческой практике современных шорцев во многом утратилось сакральное отношение к исполнению героических сказаний. Это проявляется в нарушении эпической дистанции, использовании индивидуально-личной точки зрения и оценок. В тексты сказаний включаются русизмы, нередки оговорки и путаница с именами алыпов и коней. Однако В.Е. Таннагашев в своем творчестве продолжал следовать традиции.
В настоящее время традиция устного бытования эпических повествований практически угасла. Если раньше во многих шорских деревнях было по нескольку кайчи, то сейчас в Горной Шории их нет. В.Е. Таннагашев трагически погиб в 2007 г., а еще один исполнитель героического эпоса М.К. Каучаков (1934 г. р.) оставил исполнительскую практику.
