Традиционная свадьба села Татарино Каменского района Воронежской области
Русское село Татарино Каменского района Воронежской области расположено в окружении украинских сел. Оно основано в начале XVIII века, заселялось служилыми людьми из городов-крепостей на Белгородской черте (Усёрда, Верхососенска), поэтому традиционная культура этого села обнаруживает большое сходство (в том числе и в свадьбе) с так называемыми усёрдскими сёлами, находящимися на территории Алексеевского, Красненского, Красногвардейского районов Белгородской области. По легендам в село пришли переселенцы из села Готовьё (в настоящее время — Красненского района Белгородской области). Музыкальная культура села Татарино относится к традиции воронежско-белгородского пограничья, о чем свидетельствуют песенный репертуар, исполнительский стиль, а также комплекс женского костюма (рубаха с прямыми поликами и вышивкой черными нитями геометрических орнаментов; понева, декорированная наборной вышивкой ковровым настилом по полотнищам). Однако из-за отдаленности от основного массива русских сел в Татарино сформировались сугубо местные особенности: наряду с поневой здесь бытует однотонная бордовая юбка из покупных тканей, существуют особенные способы декорирования завесок (передников) двусторонней красной вышивкой.
Во время экспедиции Воронежской государственной академии искусств в селе силами его местных жителей была проведена реконструкция свадебного обряда. По словам информантов, так свадьбы игрались в 20-е годы ХХ века.
Традиционно по полному чину невесту сватали в три этапа. Первый раз засылали свашек на дознание (то есть узнать, можно ли засылать сватов), второй раз уже шли родные жениха — дядька (брат отца), старший брат, отец, мать или тетка. Жениха с собой не брали. Войдя в дом, не переступали матицу, пока хозяева не пригласят присесть. Говорили в иносказательной форме («ищем заблудшую ярочку…», «у нас есть купец, у вас — товар» и т. п.). Даже если предстоящий брак был желанным, не принято было соглашаться сразу. Говорили: «Мы подумаем». За ответом приходили через несколько дней. Если хотели отказать, то делали это сразу: «Невеста молода, годами не вышла». Третий приход сватов (заключительное сватовство) заканчивался богомольем. Сваты приносили с собой полуштоф водки, курицу, хлеб на полотенце. Призывали невесту и официально спрашивали её согласия. Знаком принятия предложения служило разрезание хлеба и разламывание невестой курицы. Она раздавала крылышки сестрам жениха, ножки — деверьям, голову — батюшке (отцу жениха), гузочку — матушке (матери жениха).
После сватовства устраивали сговор. В старину сговор или договор проходил в доме невесты, куда приглашали самых близких родственников для обсуждения сроков свадьбы, а также обязательств, которые брали на себя стороны. Например, невесте выговаривали шубу и валенки, а для жениха невеста обязательно должна была приготовить венчальную одежду и нижнее бельё («чтобы свадьба не была беспортóчной»). Нередко в сокращенном сценарии сговор соединялся с заключительным сватовством (богомольем). Договорившись, все участники сговора выходили на улицу и оповещали село о предстоящей свадьбе специальной песней «Ой, из поля, из чистого рой летит».
С этой же песней шли осматривать женихово подворье (двор глядеть). Двор глядеть шли самые близкие родственники невесты, в доме жениха они обмеряли двери и окна для того, чтобы невеста могла пошить новые занавески и развесить их в день свадьбы. После чего гостей сажали за стол и угощали. Это действие уже в начале ХХ века утратило свое первоначальное предназначение.
Следующий этап свадьбы — пропой, на который в дом невесты съезжались все близкие родственники. Здесь же сводили жениха и невесту, испрашивали у них взаимного согласия на брак. После пропоя отказ от свадьбы был невозможен. С пропоя начинали петь свадебные песни — обыгрывать молодых: «У нас во тереме под оконушком», «А кто у нас бел да румён», «Ой, новое кленовое колесо» и др.
Накануне свадьбы и в доме жениха, и в доме невесты выпекали свадебные караваи, которые в венчальный день делили на застольях в обоих домах.
Девишник устраивали накануне венчального дня, чаще всего в соседнем доме, куда приходили подруги с песней «Вот шли девки по улице гульбою». Невеста сидела за столом в горючем (то есть в траурной одежде), подчеркивая тем самым, что прощается со своим девичеством, подругами. Она надевала белую невышитую рубаху, поверх неё — темную казинетовую куфайку (вид распашной наплечной одежды), темный платок. На стол ставили ветку сосны, которая являлась символом невесты. В этот вечер звучали прощальные песни: «Прилетела к нам голубка», «Сосна моя, сосенка» (сироте), «Сборный, сборный день суббота», «Стружачки играют».
Подруги оставались с невестой на всю ночь. Утром свадебного дня в том же доме, где проходил девичник, они продолжали петь прощальные песни, расплетали и чесали невесте косу. Ее мать приносила девкам пампушки (которые являются также и поминальным блюдом). Затем невесту вели в родной дом прощаться. Невеста кричала (то есть голосила), просила у матери прощения и благословения, после чего её переодевали к венцу и сажали на посад — за стол на шубу. Рядом с нею усаживались также девушки и женщины, ожидая приезда свадебного поезда жениха. На стол ставили горшок с табаком, куда помещали пестик (символ жениха), которым толкли табак, пока не приедет жених. В это время исполняли песни «Тру, тру травушку — желтый цвет», «По двору, по двору», «Ты дуброва, дубровушка».
Приехавшие свашки и дружки жениха должны были выкупить стол, место рядом с невестой, саму невесту и её косу, и посадить рядом с молодой жениха. Всех поезжан угощали. Перед благословением невесты все выходили из комнаты. Мать благословляла ее иконой Богородицы, отец — хлебом- солью, а невеста причитала «Прости и благослови меня, родная матушка». Когда невеста выходила из дома, мать разметала перед ней дорогу веником — от сглаза и нечистой силы. Невесту провожали со двора песней «Повозник кудрявый». После отъезда молодых мать невесты разрезала каравай и раздавала оставшимся в доме подругам.
После венчания сразу за церковной оградой молодых величали песней «Стояли попы на Йордане». Потом новобрачных обязательно катали по селу на конях с песней «Там во поле огни горят усе терновые», чтобы оповестить всех жителей о свадьбе и рождении новой семьи. К дому жениха подъезжали с восточной стороны. У крыльца поезжане трижды выкликали мать жениха специальной песней: «Выйди, мамушка, из хаты». Этот обычай сохраняется и в современной свадьбе. После выхода матери и поздравления свашки молодых заводили в дом, усаживали за стол и просили у всех присутствующих благословения молодых повить.
Центральный момент свадьбы — обряд повивания, заключающийся в смене девичьего головного убора невесты на женский. Его совершали свашки и светилки (девушки из рода жениха) под специальные песни: «Затрубили трубушки рано по заре», «Чем покрыть Натальюшку», «Дайте, дайте ивело — белое покрывело», «Дайте, дайте ивело — красное покрывело». Молодых от сглаза отгораживали светилки растянутой дымкой (кисейным покрывалом, которым были закрыты волосы невесты во время венчания), в углы которой закручивали зажженные свечи. Невесту в это время покрывали по-бабьи: повязывали белым платком (повязальником), затем — красным платком. В старину невесте надевали женский головной убор сороку, однако ещев начале ХХ века он вышел из употребления. По окончании обряда повивания свашки становились на лавки и выпрашивали вознаграждение, после чего светилки тушили свечи, целовались и открывали молодых на всеобщее обозрение. В завершение ритуала свашки плясали на лавках под свадебные припевки: «Вот так мы повили, как сами схотели».
После обряда повивания начинался свадебный обед, на котором молодые не присутствовали. Их кормили отдельно в чулане и выводили лишь на дары. Невеста одаривала женихову родню рубахами, холстами, вышитыми утирками и получала отдарки. Каждому гостю подносили рюмку и давали кусок свадебного каравая жениха. Вдоль стен стояли незваные девки и бабы, которые величали гостей песнями, за что получали вознаграждение мелкими деньгами.
Постель молодым устраивали в отдельном помещении, чаще всего — в клети (небольшой надворной постройке, стены которой плели из веток, облепливали саманом — глиной, смешанной с соломой, и белили мелом). До прихода молодых постель грели — укладывали в нее хорошо живущих супругов.
На второй день у двери молодых били глиняные горшки в знак дефлорации молодой и плясали на черепках. В дом жениха приходили позывальщики (посланцы от невестиной родни) и приглашали на обед к родителям невесты. В их дом ряженые участники свадьбы шли по селу с песнями. Перед застольем молодой должен был поблагодарить родителей невесты за дочь. В этот день новобрачные сидели за столом как равноправные члены общины.
Третий день свадьбы гуляли в доме жениха небольшим кругом самых близких родственников, но по сокращенному чину могли на третий день и не собираться.
В течение недели после свадьбы молодых брали в гости, то есть приглашали к себе близкие родственники.
Всего в селе Татарино экспедицией Воронежской государственной академии искусств с 1989 года было записано свыше 120 песен, из них 39 — свадебных. Главным хранителем песенной традиции долгие годы была руководитель сельского фольклорного ансамбля Анна Алексеевна Болдырева (1930–2013), которая приобрела знания и песенное мастерство от своей мамы, прекрасной исполнительницы Елены Кондратьевны Поваляевой (1912 г. р.).
Многие свадебные песни села Татарино имеют точечную прикрепленность к обряду, комментируя совершаемые действия. Например, указывают, что и в какой последовательности надо надевать невесте во время обряда повивания («Киньте, киньте ивело — белое покрывело» и т. д.), описывают, что происходило во время обряда венчания («Стояли попы на Йордане») или деления каравая («Дружечка каравай кроя»).
Особую группу свадебных песен составляют так называемые прощальные, которые исполняются на девишнике и утром свадебного дня («Прилетела к нам голубка», «Сосна моя, сосенка» и др.). Их поют подруги невесты, которая в это время кричит (голосит или просто плачет). По музыкальной стилистике прощальные песни близки протяжным: они поются в очень медленном темпе и с большими слоговыми распевами, из-за чего поэтический текст становится непонятным непосвященному слушателю. Отличительной музыкальной особенностью свадебных обрядовых напевов, в том числе и прощальных, является их ладовое строение: они разворачиваются в ангемитонном (бесполутоновом) ладу — тетрахорде в квинте. Другая специфическая черта свадебных песен — припев-возглас «О ладо, ладо», который звучит во многих из них.
Другую группу свадебных песен составляют величальные, которыми обыгрывали невесту и жениха в течение всего предсвадебного периода, а также во время застолий. Песенницы исполняли величальные песни не только для молодых, но и для всех участников обряда и гостей (супружеской пары, женатого мужчины, холостого парня, хозяйки и т. д.). Напевы таких песен, как правило, имеют плясовой характер и так называемый алилёшный припев (например, «А кто у нас бел да румён»).
Свадебные песни отражают многочисленные особенности местного говора (аканье, яканье, щёканье, смягчение согласных, оглушение «г»), существенно отличающегося от норм литературного языка. Кроме того, при произнесении слов в пении широко используется прием огласовки согласных (например, вместо «тру-тру-травушку» поется «тару, тару таравушаку»), что также затрудняет восприятие текста на слух.
В современной свадьбе сохраняются лишь некоторые элементы традиционного сценария: сватовство, благословение невесты, ритуальный вызов матери жениха для встречи молодых, совместный посад молодых в доме жениха, деление каравая, дары. Что касается музыкального оформления обряда, то в настоящее время оно практически утрачено.
