Пасхальное качание на качелях и качельные песни в русских селах Вавожского района Удмуртской республики

На территории Вавожского района сохранилось несколько песенных реликтов, в том числе уникальные образцы качельных песен. В других районах Удмуртии с качанием на качелях обычно связано исполнение лирических и шуточных песен, припевок и частушек, но только в Вавожском районе бытовали специальные песни, сопровождающие этот процесс. Термин «качельные песни» является условным, поскольку традиционного названия для данных песен зафиксировать не удалось. Однако стоит упомянуть, что из уст исполнителей по отношению к ним всё же прозвучало слово присказульки. Как удалось выяснить, на территории Вавожского района все жанры музыкального фольклора делятся на собственно песни и присказульки. Последними исполнители называют образцы фольклора несерьезного содержания, исполняющиеся особым образом, близким к мелодекламации.

Качание на качелях — обряд весеннего цикла, истоки которого лежат в мифологических представлениях дохристианской эпохи о весне как о переходном времени пробуждения, обновления жизни. Качание на качелях в этот период должно было стимулировать плодородные силы природы, благотворно влиять на урожай, на появление потомства у людей и животных. Сами качели, сооружение и разборка которых регламентировались определенными сроками, являлись материальным символом конкретного — весеннего — календарного периода. Качели (качель) ставили каждый год заново мужчины и парни непосредственно в день Пасхи на открытом пространстве посреди деревни или за околицей, на опушке ближайшего леса. Как правило, качели стояли с Пасхи до Вознесения, однако в деревнях со старообрядческим населением их разбирали сразу после пасхальной недели.

Способы изготовления качелей были разными. Обычно в землю врывали два огромных столба, укрепленных деревянными распорками. Сверху между столбами прикручивалась или прибивалась большими железными штырями перекладина, к которой привязывали длинные, достаточно толстые веревки. Между ними укладывали широкую доску. Чтобы веревки не скользили, на доске вырезали зазубрины. В большинстве описанных вариантов доску располагали перпендикулярно перекладине. В качестве опоры могли использоваться и близко расположенные друг к другу стволы деревьев, тогда перекладину клали в естественные пазы между стволом и крепкой веткой. В некоторых случаях веревки привязывали непосредственно к толстым веткам, растущим горизонтально. Позднее, по воспоминаниям информантов, «качели-то некому стало делать вот, в войну-то, так по лабазам ужо делали. Там переводы большие, новые веревки кладовшик-от даст, привязывают-от и качались».

Время начала качания на качелях строго регламентировано: «С утра, значит, с красными яйцами христосовались, а потом в середине дня начиналось уже качание на качелях». В последующие дни пасхальной недели качаться можно было уже в любое время суток, но, как правило, ближе к вечеру.

У качелей обычно собиралась местная молодежь и подростки, привлеченные желанием поиграть, побалагурить, покрасоваться друг перед другом. Девушки надевали лучшие платья, причем на Пасху было принято надевать всё новое. Парни стремились продемонстрировать свою ловкость и силу, раскачивая девушек все выше и выше, «чуть ли не до солнышка». Ситуация солнышка, весьма опасная, возникала в том случае, когда качели проворачивались вокруг своей оси.

На доске качелей усаживалось несколько девушек, обыкновенно двое, спинками друг к другу, а двое парней раскачивали их, встав по обеим сторонам доски и держась за веревки. Главная интрига этого действия заключалась в возможности узнать у девушек имя их симпатии. Раскачивали девушек до тех пор, пока они не откроют свой секрет, не скажут имя жениха. Получив ответ, парни останавливали качели.

Все действие сопровождалось смехом, возгласами, и, конечно, песнями. Важно отметить, что в Вавожском районе именно с Пасхи начинали водить хороводы, а открывали хороводный цикл качельные песни: «Начинали с «Красного яичушка». Начинали с качелей и все уже хороводные пели». Если сведения о качании на качелях зафиксированы повсеместно, то песни, сопровождавшие это действие, удалось записать далеко не везде, поскольку помнят их лишь немногие.

Первым опубликованным образцом качельных песен, записанным на территории Удмуртии, считается текстовая запись Г.Е. Верещагина, датируемая началом XX века. Указание на место записи отсутствует, однако вопрошающий зачин, который присутствует во всех зафиксированных на территории Вавожского района образцах, позволяет отнести эту запись к вавожской традиции.

По мнению исследователя, «красным яичком» «называется боязливая девушка, которая просит качать легче или остановиться. «Красным яичком» считается более приличным называть девушку во всю светлую Седмицу (на неделе Святой Пасхи)» [см. Библиографию, № 1, с. 208].

Яйцо — древнейший символ плодородия, весеннего солнца, несущего жизнь. С яйцами совершают обрядовые действия на Пасху — кладут их на божницу, катают с гор, обмениваются ими и т. д. Этот символ дополнен мотивом качания, которое, как и всякое действие, изображающее подъем, наделяется продуцирующими свойствами.

В вышеприведенном тексте обращают на себя внимание этнографические подробности качания — до верхнего бревна, высокого коня, то есть до конька крыши.

В другом образце мотив качания связан с брачной тематикой, заигрыванием парня с девушкой:

Употребленное здесь слово залучать выступает в значении завлекать, заманивать.

Практически во всех текстах качельных песен устойчиво присутствует брачная тема. Появляется образ голубка — влюбленного молодца, уронившего сапог и просящего девушку его поднять. Используется в тексте и свадебный термин дары, девушка должна успеть их вышить ко времени проведения базара, на котором традиционно проходила «ярмарка невест». Качество вышитой одежды играло не последнюю роль в ситуации выбора невесты.

Обращает на себя внимание цветовая палитра песен. Красный, желтый и зеленый цвета даются в разных сочетаниях.

Подобное сосредоточение в небольшом по масштабу тексте названий цветов может выражать особые, ярко эмоциональные переживания участников качельного действа:

Березовый сучок, упоминаемый в данном тексте, указывает на то, что деревом, на котором устанавливались качели, могла быть береза. Кроме того, этот образ может быть истолкован и с точки зрения эротической символики.

Мотив вопрошания, присутствующий во всех качельных песнях, сближает их с другими календарно приуроченными песнями, весенне-летними игровыми хороводами, а также с песнями святочных гаданий «Имею».

Таким образом, тексты качельных песен, в которых с этнографическими подробностями описывается качание на качелях, восходящее к обрядовым практикам, и наличествует брачная тематика, соответствуют основным характеристикам календарного жанра, а диалогический характер изложения, наряду с использованием некоторых малоупотребительных, устаревших слов свидетельствуют об их достаточно раннем происхождении.

Записанные тексты качельных песен поются на один напев, основанный на вариантном повторении интонационно-ритмического звена. В его основе лежит тетрахорд в кварте. Равномерная ритмика, продиктованная производимым действием — качанием, организует поэтический текст, образуя построения восьмивременной протяженности. В зависимости от объема поэтического текста песни содержат от 6 до 17 построений.

Стоит отметить, что в песенной традиции Вавожского района на напев качельных песен исполняются тексты еще одного календарного жанра — святочных гаданий «Илею».

Между гаданиями «Илею» и качельными песнями обнаруживаются аналогии не только в звуковом плане, но и в кинетическом. Исполнение и тех и других сопровождается длительным равномерным движением. В качельных песнях это раскачивание, а в святочных гаданиях — трясение собранных в специальную емкость колец.

Пели качельные песни молодые девушки, как сидевшие на качелях, так и наблюдавшие за процессом. С точки зрения интонирования этих песен единства не существует, однако в большинстве случаев оно приближено к тонированно-речевому. Следующий за основным текстом вопрос «Скажи, кого любишь?» или «Скажи, кто твой жених?» произносится говорком.

Интересно отметить, что на территории Кизнерского района, граничащего с Вавожским, исследовательницей Р.А. Чураковой зафиксировано существование аналогичного жанра в удмуртской песенной традиции. Качели в удмуртских деревнях также ставили молодые парни на Пасху, выбирая для них возвышенное место. Вечерами вплоть до Троицы молодежь качалась на них с пением песен. Специальные качельные песни (зезиран гур) были обнаружены только в д. Вичурка. В текстах записанных песен содержатся образы, имеющие эротический смысл. Явно просматриваемое сходство в бытовании и оформлении качельных песен у русских и удмуртов может свидетельствовать о том, что рассматриваемая территория была общим для обоих народов пространством, в котором складывался жанр качельных песен.

Традиция качания на качелях с пением песен на сегодняшний день ушла из живого бытования, оставшись только в воспоминаниях старожилов, но сами качели пока не забыты, на них еще с удовольствием качаются и дети, и молодежь. Иногда еще можно встретить ситуацию, когда парни у девушек в процессе качания допытываются: «Ну-ка, скажи, кого любишь?»