Вслед за Пушкиным по маршруту Пугачевского бунта прошел Алексей Иванов
В Государственном музее А.С. Пушкина на Пречистенке развернута выставка «А.С. Пушкин. «Капитанская дочка». К 180-летию публикации», в устройстве которой приняли участие несколько российских музеев и архивов.
В фокусе внимания устроителей выставки оказался не только роман «Капитанская дочка», но и другое пушкинское произведение, из которого «вырос» роман, — «История Пугачева». То есть в экспозиции отражена история обращения Пушкина к теме Крестьянской войны 1773–1775 годов. В начале экскурсионного маршрута представлена карта пушкинского путешествия по местам пугачевской войны, дальше — подлинные рукописные документы, с которыми работал Александр Сергеевич в архивах. Из мебели и предметов быта второй половины XVIII века составлены интерьерные уголки, приближенные к описанным в романе комнате Петруши Гринева и постоялому двору, где встречаются Гринев и Пугачев. Тут же представлены костюмы, созданные художниками кино для фильмов «Капитанская дочка» и «Русский бунт». Первая картина, поставленная в 1958 году режиссером Владимиром Каплуновским, является экранизацией романа, а фильм Александра Прошкина «Русский бунт», снятый в 2000 году, сделан как на материале «Капитанской дочки», так и «Истории Пугачева».
3 декабря в Садовом павильоне Музея А.С. Пушкина состоялась творческая встреча с писателем Алексеем Ивановым, чья новая книга «Вилы» посвящена истории Пугачевского бунта. Выступление Иванова органично вписалось в контекст проходящей выставки и позволило тем, кто еще не читал «Вилы», познакомиться с современной, оригинальной трактовкой событий российской истории XVIII века.
Несколько лет назад Иванов, как и Пушкин, предпринял подробное путешествие по маршруту Пугачевского восстания. У него, конечно, уже не было такой счастливой возможности, как у Пушкина, пообщаться с непосредственными свидетелями набегов пугачевцев. В активе современного исследователя — множество научных трудов, статистических данных. Но все-таки не это стало основным ресурсом нового интерпретатора событий трехвековой давности. Вот что рассказал Алексей Иванов о своем методе работы над исторической книгой и о поисках смысла пугачевщины:
«Насколько я понимаю позицию Пушкина, он считал, что пугачевщина — это война черни против знати. Потому что знать (то есть элита) утратила честь (то есть гражданскую ответственность). И нация мстила элите за то, что та не исполняет свои функции. Нация устами Пугачева провозгласила новую элиту — казачество. Разумеется, этот проект был нежизнеспособен, но ведь надо иметь какой-то проект будущего.
Гражданскую ответственность элиты Пушкин понимал как честь. «Капитанская дочка» — о спасительной роли чести в контексте жизни одного человека, а «История Пугачева» — про то, как элита получает наказание от народа за утрату чести.
Гражданскую ответственность элиты Пушкин понимал как честь. «Капитанская дочка» — о спасительной роли чести в контексте жизни одного человека, а «История Пугачева» — про то, как элита получает наказание от народа за утрату чести.
Я прошел путями Пугачевского бунта, то есть наложил историю на территорию. В моей версии пугачевщина — это война за идентичность. На каждой территории две силы воевали друг с другом за право жить по-своему. Получилось, что пугачевщина достаточно четко делится на четыре территориальные зоны. И в каждой из этих зон пугачевщина была войной своего типа.
Река Яик (нынешний Урал). На этой территории пугачевщина была корпоративной войной. Там проживали два казачьих войска — Яицкое, которое возникло естественным образом еще во времена Ивана Грозного, и Оренбургское, возникшее в середине XVIII века стараниями первого оренбургского губернатора Ивана Неклюева. Это войско было регулярным, оно управлялось из столицы. Яицкое было стихийным. Власть всячески пыталась подверстать яицкое стихийное войско под регулярное оренбургское. Это начал еще Петр Первый — с Дона — и в результате получил восстание Кондратия Булавина. Но Яицкие казаки отстояли свою относительную автономию. Во времена Пугачева снова начались конфликты между яицкими и оренбургскими казаками. Первый бунт яицких казаков против оренбургских порядков случился еще за полтора года до Пугачевского бунта.
На территории Башкирии пугачевщина стала национально-освободительной войной. К тому моменту башкиры уже 150 лет воевали за независимость. Башкирия вошла в состав России еще при Иване Грозном. Тогда царь подписал документы, по которым башкиры имели право на общинное землевладение, на свое вероисповедание (ислам), на местное самоуправление. А дальше российская власть постоянно притесняла башкир, отнимая у них эти права. Башкиры восставали. До пугачевского там уже было восемь восстаний. Точнее, не до пугачевского, а до восстания Салавата Юлаева — оно органично вошло в состав пугачевщины.
Территория горнозаводского Урала. Это металлургическая база всей российской империи. Там было такое устройство: на заводах работали крепостные рабочие, а для заводов работали крепостные крестьяне — вместо барщины. Рабочие стояли у доменных печей и станков, а рубить лес, возить руду — то есть заниматься неквалифицированной работой — обязаны были крестьяне. Их угоняли с их полей, отрывали от хозяйств. Естественно, они эти заводы ненавидели. Они хотели уничтожить заводы, к которым они были приписаны, — чтобы заниматься крестьянским трудом. То есть на горнозаводском Урале пугачевщина превратилась в гражданскую войну. Крепостные рабочие выступали против крепостных крестьян. Заводы держали оборону против войск Пугачева так же, как крепости. И многие заводы в этой обороне выстояли. По полгода были в окружении, но не сдались пугачевцам.
Поволжье. Это многокультурный, многоконфессиональный регион. Там жили православные крестьяне, раскольники, язычники (марийцы, удмурты), немцы-лютеране, даже буддисты (калмыки). На территории Поволжья люди жили и живут совершенно разными укладами. Были крепостные крестьяне, были вольные. Ремесленники. Кочевники-скотоводы. У всех разные образы жизни, и каждого империя прижимала по-разному. Они не могли найти общего языка, чтобы объединиться в борьбе с Российской империей. В Поволжье пугачевщина превратилась в криминальную войну. Война всех против всех.
То есть пугачевщина — это четыре разные войны. Каждая из войн имела свои причины и предысторию. Пугачевщина вскрыла сложность внутреннего устройства России. Стало понятно, что все регионы живут по-разному. У всех разные ценности, разные уклады жизни. Пугачевщина активировала эту разность. И мне интересно было в книге рассказать именно об этом — о разных укладах жизни в России и о том, как они были проявлены пугачевщиной.
Интересно, что это все и сейчас так. Едешь по России и понимаешь, что все устроено по-разному. Кстати, это выражается и в том, какие памятники называют именем Пугачева. На Урале это горы, реки — потому что для уральцев это важные объекты, а в Марий Эл, например, в национальном парке, есть дуб имени Пугачева! Марийцы — язычники, и память о Пугачеве запечатлели по-своему. Назвали его именем священное дерево. То есть пугачевщина и сейчас читается на просторах нашей родины…»
Смотрите также