5 историй из жизни Галины Улановой

Галина Уланова родилась 8 января 1910 года. В детстве она мечтала стать моряком, обожала носить матроску и играла с корабликом на веревочке. Родители Галины были солистами Мариинского театра, оба танцевали в антрепризе Анны Павловой. Отец Сергей Уланов позже стал театральным режиссером, мать Мария Романова — педагогом в балетном училище. Уланова с детства знала все тонкости жизни танцоров и поэтому совершенно не видела в балете себя.

«… Я, слыша разговоры о том, что и мне предстоит учиться и стать балериной, с ужасом и отчаянием думала: неужели и мне придется так много работать и никогда не спать?» — вспоминала она. Однако выбора у Улановой не было: «Я была слишком мала, когда меня привели в училище на улице Росси. Потом ни о каком другом деле думать уже не приходилось».

В Петроградское театральное училище (будущее Вагановское) Галину привели, когда ей было всего девять лет. Такое решение родителей отчасти было продиктовано материальными соображениями: шел 1918 год, разворачивалась Гражданская война, денег в семье практически не было. Училище работало как интернат и гарантировало, что воспитанники будут обуты, одеты и накормлены.

Для первого занятия мать перешила для Улановой платье из своего собственного. Первые шесть лет Мария Романова сама преподавала у дочери, а потом педагогом юной балерины стала Агриппина Ваганова. После окончания курса талантливую выпускницу сразу приняли в Ленинградский театр оперы и балета (будущую Мариинку), причем не в кордебалет, как было принято, — Уланова сразу стала солисткой.

Дебют девушки в партии Флорины в «Спящей красавице» состоялся в 1928 году. «Никаких мыслей, никакого иного ощущения, кроме страха и стремления сделать все только так, как тебя учили, даже никакого удовольствия от выступления я не испытала», — рассказывала она. Первую зарплату Уланова потратила на пирожные в кафе «Норд».

В 1925 году Большой театр объявил конкурс на сюжет для нового балета. На одном из совещаний художник театра Михаил Курилко якобы рассказал историю из газетной заметки о задержании советского парохода с грузом для рабочих в китайском порту. И ее приняли как основу будущей постановки.

Либретто написал сам Михаил Курилко, а музыку создал Рейнгольд Глиэр. Композитор долго изучал китайскую музыку, записал множество народных песен в Коммунистическом университете Востока. А Курилко однажды напел ему песню, которую слышал от моряков Черноморского флота. На ее основе Глиэр написал знаменитый танец «Яблочко».

Балет, премьера которого состоялась в 1927 году, назвали «Красный мак»: так переводилось с китайского имя главной героини Тао Хоа. Галина Уланова танцевала ведущую партию во второй версии этой постановки, уже после Великой Отечественной войны, в 1949 году.

Балет шел с большим успехом, правда, с перерывами — только когда у СССР были прочные дружеские отношения с Китаем. В 1950 году постановка едва не стала причиной дипломатического скандала. Балет посетила китайская делегация, которой он категорически не понравился. Образы иностранные гости сочли слишком карикатурными, а в названии усмотрели намек на опиум. Поэтому «Красный мак» заменили на «Красный цветок».

Костюм Галины Улановой для роли Тао Хоа перешили из настоящего китайского кимоно, которое ей подарил известный китайский актер Мэй Ланьфан, исполнитель ролей в женском амплуа «дань» в Пекинской опере. Он много гастролировал, бывал в США, Японии и, конечно, в СССР, где встречался с Владимиром Немировичем-Данченко, Константином Станиславским и другими деятелями русского театрального искусства, в том числе с Галиной Улановой.

В 1935 году в Мариинском театре ставили балет «Эсмеральда» на музыку итальянского композитора Цезаря Пуни. Партию Эсмеральды танцевала Татьяна Вечеслова, а Галине Улановой досталась роль в па-де-де (вариации мужского и женского танцев) Дианы и Актеона. Партию Дианы могли исполнять только солистки: она была очень сложной технически и требовала большой энергии и концентрации.

По задумке хореографа, в конце своего номера Диана натягивала тетиву и целилась из лука в зал, направляя воображаемую стрелу куда-то в сторону ложи. На одном из спектаклей Галина Уланова прицелилась и испуганно замерла: в ложе напротив сидел Сталин. Балерина чуть замешкалась, но все-таки исполнила выстрел, чуть отведя лук в сторону. Несмотря на опасения танцовщицы, негативной реакции не последовало. После спектакля Сталин пригласил труппу на торжественный прием в Кремль. А когда завершился банкет, гости проследовали в кинозал, где 25-летняя Уланова сидела рядом с ним. Балерина вспоминала, что страшно ей не было — а лишь неловко. «А страшно стало после его смерти, когда мы узнали, что делалось в те годы», — добавляла она.

Галиной Улановой и ее искусством восхищалась публика Англии, Германии, Франции, Италии, Америки и других стран. В каждом городе, где планировались гастроли советской труппы, с нетерпением ждали именно Уланову.

«В каждом танце мы видели разную Уланову, но всегда до предела выразительную, почти говорящую. Никогда еще ничего подобного, столь поэтического и человеческого, не появлялось в наших театрах» («Unita», Италия, 1951 год).

«Слава Улановой опередила ее приезд — имя балерины уже давно было окружено легендой. Увидеть легенду во плоти и не разочароваться в ней — большое счастье» («Нью-Йорк таймс», США, 1959 год).

В 1956 году труппа Большого театра приехала в Великобританию. Каждый вечер в зале был аншлаг, овации не стихали по полчаса. На «Жизель» с Галиной Улановой в главной роли прибыла сама королева. Зрители встали, и в абсолютной тишине Елизавета II заняла свое место. То же самое должно было произойти и после спектакля, чтобы королева покинула зал. Но когда занавес после финала опустился, зрители бросились к сцене, не прекращая аплодисментов. И никто не обратил внимания на то, как уходила Елизавета.

Зрителей и прессу разных стран интересовал не только талант солистов советского театра, но и их стиль. Уланова рассказывала, что за границей редко ходила по магазинам: на зарубежных гастролях приходилось особенно много работать, привыкать к новой сцене, а еще всегда хотелось найти время для прогулок по городу и музеям. Большую часть одежды, как и представленный на выставке комбинезон, Уланова приобретала в ГУМе — в специальной секции, вход в которую обычным покупателям был закрыт.

Уланова вспоминала: «Англичане, увидев нас в аэропорту, были поражены. Даже одежду ощупывали корреспонденты и недоверчиво на нас смотрели, потому что из советской страны приехали вполне современные люди. Но надо сказать, что о нас позаботились заранее — перед Лондоном дали талоны в спецотдел ГУМа. И нас повели куда-то вниз, еще вниз, по коридору, а потом сказали: «Вот, товарищи, выбирайте пальто, платья, сумки, туфли».

Но некоторые элегантные и изысканные наряды Уланова приобретала за границей. В ее гардеробе были недоступные в Союзе костюмы от Gucci, Christian Dior, Chanel, а также соответствующие каждому образу аксессуары и обувь.

Именем Галины Улановой названы алмаз, голландский сорт тюльпанов, сорт сирени и даже астероид. А еще она стала единственной балериной, которой при жизни установили два памятника — в родном Санкт-Петербурге и в Стокгольме.

Петербургский монумент скульптор Елена Янсон-Манизер сделала с натуры: она попросила Уланову позировать ей после того, как увидела балерину на сцене в спектакле «Бахчисарайский фонтан». Так в 1936 году в парке на Елагином острове появилась бронзовая «Танцовщица».

Потом Янсон-Манизер создала несколько фарфоровых статуэток, изображавших балерину в разных ролях. В частности, представленную на выставке Одетту из балета «Лебединое озеро». И именно так выглядит второй памятник Галине Улановой, расположенный перед Музеем танца в Стокгольме.

В 1950-х годах директором музея был балетный критик Бенгт Хэгер, который, кстати, лично знал Сергея Дягилева. Приехав в Москву в рамках программы культурного обмена между Музеем танца и Театральным музеем имени Бахрушина, он увидел в Большом театре скульптуру — одну из копий той самой Одетты авторства Янсон-Манизер. Бенгт отправился в мастерскую скульптора, чтобы договориться о создании копии, — и после долгих переговоров между посольствами СССР и Швеции увеличенную бронзовую Уланову–Одетту отправили в Стокгольм. В марте 1984 года перед Музеем танца состоялось торжественное открытие памятника, на котором присутствовала и сама Галина Уланова.