Мир через искусство. Виктор Попков. Воспоминания. Вдовы.

Мезенский цикл стал одним из высших достижений Виктора Попкова. Два центральных его произведения — «Воспоминания. Вдовы» и «Северная песня. “Ой, да как всех мужей побрали на войну”», — высоко оцененные зрителями, коллегами-художниками и ведущими критиками эпохи, вошли в собрание Третьяковской галереи еще в 1960-е годы, став визитной карточкой коллекции музея и творчества художника.     Замысел первой большой картины цикла родился спонтанно, из непосредственных жизненных наблюдений. «К хозяйке, где я жил, — вспоминал Попков, — пришли как-то ее подруги. Они долго сидели, вспоминая былое <…> и постепенно, забыв про меня, целиком ушли в ту далекую пору, когда жизнь для них только начиналась. Я лежал возле стены, на чистом полу, и смотрел на них снизу вверх. То ли я задремал, то ли забылся, но, очнувшись, вдруг ясно увидел всю сцену, которая сдвинула для меня и время, и пространство, соединив воедино их жизнь, мою и жизнь погибших дорогих людей. Я вспомнил и моего в тридцать шесть лет убитого на фронте отца, и мою несчастную мать, и весь трагический смысл происходящего». Попков быстро скомпоновал эскиз, который практически без изменений вошел в картину. Ее он писал в московской мастерской сразу на холсте, без предварительного картона. Художник вспоминал, что, группируя фигуры, держал в голове схему построения цветка. Его нижняя часть обозначена очертаниями подолов платьев, а верхняя часть фигур напоминает расходящиеся лепестки.

     Героини полотна — деревенские бабы-вдовы, чья молодость пришлась на эпоху революции, а линия жизни захватила время двух мировых войн. Надев свадебные платья, они поют песни, вспоминая минувшее, — свою юность и погибших на фронте мужей, со смертью которых разбилась надежда на семейное счастье. Их затаенное горе и неизбывную боль остро ощутил художник: «Да как же так? Да почему же они одни? А где их мужья, где дети? Где счастье, на которое они имели полное право? <…> Почему так несправедлива к ним судьба?» 

     Но созданное Попковым полотно отнюдь не мрачно по своему настроению. В его суровом монументальном строе, опирающемся на выразительность иконных образов и гравюр в два цвета, звучит высокое трагическое начало. Художнику удалось передать здесь не только драму перечеркнутых войной судеб, но и внутреннюю силу людей, продолжающих жить «и трудно, и радостно»6 вопреки испытаниям. Не в этом ли проявляется одна из черт несгибаемого русского характера?

     Создавая монументально-возвышенный образ увиденной сцены, художник внимательно подмечает детали, в которых парадоксально отразилось время. В красном углу горницы, где собрались вдовы, место иконы занимает портрет Карла Маркса, к которому прикреплена фотография родного человека.