Опера «Итальянка в Алжире»

По воле морской стихии и по прихоти алжирского бея прекрасная итальянка Изабелла оказалась в плену. Но не в привычках темпераментной красавицы покоряться судьбе и мужчинам: она легко обводит вокруг пальца двоих поклонников, чтобы воссоединиться с третьим, заодно спасая супружескую пару от развода и множество соотечественников — от рабства. Вот это характер! Главную партию в своей первой полномасштабной опере-буффа «Итальянка в Алжире» (1813) Джоаккино Россини отдал любимому голосу — колоратурному контральто — и любимой женщине (точнее, одной из них), великолепной Мариетте Марколини. Звучание глубокого и сочного тембра в партии, изобилующей фантастически виртуозными фиоритурами, покоряет уже с первой каватины Изабеллы — Cruda sorte, а впереди еще и феерические ансамбли, и горделивое патриотическое рондо Pensa alla patria. Не менее щедр Россини и в отношении других солистов: для баса cantante, подвижного и певучего, он написал труднейшую партию одураченного бея Мустафы, для тенора di grazia — роскошную, полную высоких нот партию Линдоро, с чудесной выходной арией Languir per una bella, предваряемой элегичным соло валторны. У прочих героев тоже есть эффектные номера, но когда они собираются в ансамбли, партитура начинает искрить так, что дух захватывает, особенно в знаменитом финале первого акта — с его звукоподражательной чехардой «динь-динь! бум! бах-бах! кар-кар!»: воистину, как говорил Стендаль, организованное совершенное безумие! Выдвинув солистов на первый план, Россини сделал свою оперу еще и многолюдной: она населена поющими наложницами и евнухами, корсарами и янычарами, берберами и итальянцами. В этом «море самого непринужденного комизма» (Стендаль) время от времени встречаются острова нежной лирики и рефлексии: Россини способен как смешить, восхищать, кружить голову, так и трогать и воодушевлять.
«Но уж темнеет вечер синий, пора нам в оперу скорей, там упоительный Россини…» Совету классика определенно стоит последовать!