Нет, не Толстой колосс, — его душа,
Достигшая культурного развитья.
И связана она эфирной нитью
С Божественным Ничем.
Он был пигмей, и он влачил, греша,
Свое сушествованье в оболочках
Зверей и птиц, он жил в незримых точках
Растительностью нем.
Душа его, как вечный Агасфер,
Переходя века из тела в тело,
Достигла наивысшего предела:
За смертью — ей безличья рай.
И будет дух среди надзвездных сфер
Плыть в забытьи бессмертном и блаженном,
Плыть в ощущеньи вечности бессменном.
Рай — рождества безличья край!
Без естества, без мысли жизнь души,
В бессмертии плывущей без страданья, —
За все века скитаний воздаянье.
Ты мудр, небес закон святой!
В движенье, мир порока, зла и лжи:
Твоя душа еще в развитьи низком!
В движенье под его величья диском!
Весь мир — война, и мир — Толстой.