Архитекторы трудной судьбы

Талант молодого Петра Еропкина первым разглядел сам Петр I и отправил его учиться в Голландию и Италию. Вскоре Еропкин стал главным архитектором Петербурга. Именно он совместно с Иваном Коробовым в составе Комиссии о Санкт-Петербургском строении разработал первый генеральный план города с трехлучевой системой улиц (от Адмиралтейства в три стороны расходились Невский и Вознесенский проспекты и улица Гороховая). Уже с Михаилом Земцовым он написал трактат «Должность архитектурной экспедиции» — свод правил, которым должны были руководствоваться все архитекторы. Еропкина ждала грандиозная карьера, однако его сгубило родство с видным государственным деятелем и автором «Генерального плана о поправлении России» Артемием Волынским. Того обвинили в попытке государственного переворота, а Еропкина осудили как соучастника и казнили в 1740 году.

Свои первые проекты Дмитрий Ухтомский создавал также под руководством Ивана Коробова, к которому попал вскоре после окончания Школы математических и навигационных наук. Первыми проектами Ухтомского были триумфальные арки и временные павильоны, которые не сохранились до наших дней. Но одной из главных заслуг архитектора стало создание Дворцовой школы, где получали образование будущие зодчие. Среди выпускников Ухтомского были лучшие российские зодчие: Иван Старов, Матвей Казаков, Александр Кокоринов и другие. Карьеру Ухтомского прервали обвинения в растрате. Архитектора отстранили от службы и от управления созданной им школы, после чего он оставил профессию и вернулся в собственное имение в Ярославской области. И хотя вскоре его оправдали, к прежней работе Ухтомский больше не возвращался.

Выпускник Французской академии в Риме архитектор Валлен-Деламот приехал в Россию в середине XVIII века, чтобы представить проект здания Академии художеств в Петербурге. Академия художеств и стала его основным местом работы — сначала он стал ее первым преподавателем, потом членом совета, а потом и адъюнкт-ректором по архитектуре. Именно Валлен-Деламот стал пионером русского классицизма — он перестроил в этом стиле расстрелиевский барочный Гостиный двор, сконструировал арку Новой Голландии, стал автором нескольких дворцов и церквей и, наконец, построил ту самую Академию художеств. В России Валлен-Деламот был успешным специалистом и уважаемым человеком, но смерть отца вынудила его отправиться во Францию, где он решил остаться, несмотря на уговоры друзей и родных вернуться в Россию. Новые заказы архитектору не поступали, а жил он все так же за российский счет — получал пенсию от Академии художеств. Однако после казни Людовика XVI Россия разорвала отношения с революционной Францией, и деньги Валлен-Деламоту присылать перестали. Архитектор скончался в своем родном городе Ангулеме, разбитый параличом и ослепший.

Биография Василия Баженова вполне заслуживает экранизации: он был сыном дьячка, который дорос до звания «мой архитектор» у Екатерины II, был ею отвергнут, а затем добился расположения у нового императора — Павла I. Особенно драматичными были именно отношения с императрицей, стоившие ему и финансового благополучия, и архитектурного наследия, и здоровья. Так, в 1776 году Екатерина II поручила архитектору сложнейший проект — свою новую усадьбу в готическом стиле в Царицыно. Баженов взялся за дело со всей ответственностью: разработал грандиозный парк с многочисленными постройками и двумя дворцами. В разгар строительства Екатерина II прекратила финансирование проекта, и он вложил в него собственные средства, для чего продал дом и залез в долги. Когда же через десять лет работы Екатерина II посетила новую резиденцию, она сильно раскритиковала ее и поручила строительство главному конкуренту Баженова — Матвею Казакову. Баженов остался без средств к существованию, был вынужден заниматься преподаванием и браться за менее интересные частные заказы.

У Александра Витберга были все шансы стать главным архитектором своего времени. В 1814 году ему поручили строительство ключевого сооружения того времени — храма Христа Спасителя, прославлявшего победу в Отечественной войне 1812 года. Александр I, выбравший проект Витберга среди работ более известных и опытных архитекторов, был невероятно впечатлен его замыслом: «Я чрезвычайно доволен вашим проектом. Вы отгадали мое желание, удовлетворили моей мысли об этом храме. Я желал, чтобы он был не одна куча камней, как обыкновенные здания, но был одушевлен какой-либо религиозной идеей, но я не ожидал получить какое-либо удовлетворение, не ждал, чтобы кто-то был одушевлен ею, и потому скрывал свое желание. И вот я рассматривал до 20 проектов, в числе которых есть весьма хорошие, но все вещи самые обыкновенные, Вы же заставили камни говорить». На строительство храма были выделены большие средства и ресурсы, а сам Витберг получал одну награду за другой — от Владимирского креста до дворянского титула для его отца. Однако вскоре проект приостановили, когда выяснилось, что его участники расхитили миллион рублей. В растрате был обвинен в том числе и сам Витберг, и суд, который проходил уже при императоре Николае I, приговорил его к выплате штрафа и к ссылке в Вятку. Через несколько лет архитектор смог вернуться в Петербург, но карьеры, разумеется, не сложилось, и он умер, разбитый параличом, в полной бедности.

В годы правления Александра I Росси был архитектором номер один в России. Ему поручались все ключевые проекты (ансамблями главных площадей — Дворцовой и Сенатской — Петербург обязан именно ему), за работу он получал хорошие гонорары и часто удостаивался разных наград и орденов. В 1820-е годы Росси был самым высокооплачиваемым архитектором города — жалование составляло 15 тысяч рублей в год. Однако после восшествия на престол Николая I его положение изменилось. Во время реконструкции ряда помещений в Зимнем дворце Росси уехал на несколько недель в отпуск, а когда вернулся — его проектом занимался уже Огюст Монферран. Усугубила эту ситуацию и ссора с генералом и инженером Пьером Базеном, главой Комитета строений и гидравлических работ. Это произошло из-за отказа Росси подписать бумагу о том, что архитектор, допустивший грубую техническую ошибку, повлекшую серьезные последствия, должен быть арестован. Хотя в дальнейшем Росси получал важные заказы, прежний авторитет он потерял, а за перестройку Сената и реконструкцию Сенатской площади и вовсе не получил ни копейки. Архитектор погряз в долгах, был вынужден отказаться от своего дома и вскоре умер в одном из бедных районов Петербурга.

Хотя Лев Кекушев окончил петербургский Институт гражданских инженеров и мог бы сделать блестящую карьеру в Петербурге, его имя связано с архитектурой Москвы. Первое время он занимался оформлением интерьеров, чем и прославился среди московского купечества. Кекушев активно строил особняки, железнодорожные станции, на этих многочисленных заказах быстро разбогател и стал строить уже собственные доходные дома. Однако после революции 1905 года величественный стиль Кекушева стал менее востребованным, и зодчий, не пожелавший подстроиться под новые общественные вкусы, отошел от архитектурной деятельности. Вскоре у Кекушева обнаружили психиатрическое заболевание, и архитектора поместили в лечебницу, где через несколько лет он скончался. Место захоронения Кекушева до сих пор неизвестно.