Героизм и подвижничество» поэта

Я шел на смерть за счастье наше И не боялся ничего <…>
М. Джалиль

подвижничество (Из размышлений о религиозных идеалах русской интеллигенции)», в которой он сосредоточил свое внимание на подменных, истеричных, не подлинных, показных формах героизма, наблюдая их в революционно настроенной интеллигентской среде, и утверждал определенно, однозначно, что «действительное геройство» не может быть массовым и не может порождаться повседневностью. «Подъем героизма в действительности, — писал он, — доступен лишь избранным натурам и притом в исключительные моменты истории <…> Без действительного геройства или возможности его проявления героизм превращается в претензию, в вызывающую позу, вырабатывается особый дух героического ханжества <…> и ослабленное сознание обязанностей и вообще личной ответственности». Больший вес для него имело подвижничетво в религиозном смысле — «свободный духовный подвиг», «внутренний и незримый», но «вполне реальный» подвиг обыкновенного человека, неуклонно исполняющего свой долг, проявляющего «максимализм в личном отношении», ведя борьбу «с самостью, с своеволием, с самообожением».

Глубокие мысли русского религиозного философа дают ключ к рассмотрению исключительной судьбы татарского поэта-воина Мусы Джалиля в двойном свете — героизма и подвижничества. Будучи натурой избранной, Джалиль проявил, говоря булгаковским словом, «действительное геройство», сражаясь с врагом в «исключительный момент истории», и сумел полной мерой выразить стихотворной речью свое ежедневное, незримое, внутреннее подвижничество в плену.

Открытие новых смыслов в героическом и подвижническом противостоянии поэта фашизму расширяют наши представления и о Второй мировой войне, и о духовной силе нашего Отечества. На немалом текстовом пространстве «Моабитской тетради» (июнь 1942 г. — 1 января 1944 г.) внятно звучат две главные темы: прямого воинского подвига во имя победы над фашистской Германией и невидимого ежемгновенного сопротивления пленника как физическому насилию, так и подавлению свободного духа в нем. Жажда свободы и жертвенной борьбы за нее кипела, клокотала в его темпераментных стихах, и он утолил ее сполна.