Александр Сумароков
Скупой и кружка
Взлѣзъ малой на обрубъ колодезя, и стонетъ,
Серебреная кружка тонетъ.
Бѣда!
Не вѣдаю, отъ коль скупой взялся туда:
Малчишка кружку прославляетъ,
И мимохожему всю повѣсть обьявляетъ.
Я вытащу ее, прохожій говоритъ;
А. тотъ ево благодаритъ.
Прохожій мыслитъ,
Малчишка глупъ,
И кружку во своемъ уже поставцѣ числитъ;
Я скупъ:
А онъ открылся мнѣ не зная человѣка;
Съ худымъ Жидомъ смѣшай худова кто мнѣ Грека;
И онъ изъ рукъ моихъ, изъ своево добра,
Не вырветъ скорлупы, не только серебра,
Такова у меня не вывернуть ребра.
Раздѣлся мой скупой въ колодязъ покатился,
Спустился,
И шаритъ тамъ,
По всѣмъ мѣстамъ,
Руками рыщетъ,
И кружки ищетъ;
А кружки малой тотъ не ранивалъ туда,
Такъ и сыекать ее, не можно ни когда;
И тщетно водолазъ имѣетъ тамъ надежду;
А малой взявъ ево одѣжду,
Которой онъ хотя и не купилъ.
Сказалъ ему: моей не позабудь игрушки,
Твою одѣжду я искусно подцѣпилъ,
А ты въ колодязѣ ищи, дружокъ мой, кружки.
Серебреная кружка тонетъ.
Бѣда!
Не вѣдаю, отъ коль скупой взялся туда:
Малчишка кружку прославляетъ,
И мимохожему всю повѣсть обьявляетъ.
Я вытащу ее, прохожій говоритъ;
А. тотъ ево благодаритъ.
Прохожій мыслитъ,
Малчишка глупъ,
И кружку во своемъ уже поставцѣ числитъ;
Я скупъ:
А онъ открылся мнѣ не зная человѣка;
Съ худымъ Жидомъ смѣшай худова кто мнѣ Грека;
И онъ изъ рукъ моихъ, изъ своево добра,
Не вырветъ скорлупы, не только серебра,
Такова у меня не вывернуть ребра.
Раздѣлся мой скупой въ колодязъ покатился,
Спустился,
И шаритъ тамъ,
По всѣмъ мѣстамъ,
Руками рыщетъ,
И кружки ищетъ;
А кружки малой тотъ не ранивалъ туда,
Такъ и сыекать ее, не можно ни когда;
И тщетно водолазъ имѣетъ тамъ надежду;
А малой взявъ ево одѣжду,
Которой онъ хотя и не купилъ.
Сказалъ ему: моей не позабудь игрушки,
Твою одѣжду я искусно подцѣпилъ,
А ты въ колодязѣ ищи, дружокъ мой, кружки.