IВ небе веточка, нависая,
Разрезает луны овал.
Эту лиственницу Хокусайя
Синей тушью нарисовал.
Здравствуй, деревце-собеседник,
Сторож девичьего окна,
Вдохновений моих наследник,
Нерассказанная весна!
В эту встречу трудно поверить,
Глажу снова шершавый ствол.
Рыбой, выброшенной на берег,
Юность бьется о мой подол…10 октября 1943IIТот же месяц, изогнутый тонко,
Над московскою крышей блестит.
Та же лиственница-японка
У балконных дверей шелестит.
Но давно уж моим не зовётся
Этот сад и покинутый дом.
Что же сердце так бешено бьётся,
Словно ищет спасенья в былом?
Если б даже весна воскресила
Топором изувеченный сад,
Если б дней центробежная сила
Повернула движенье назад, —
В этом царстве пустых антресолей
Я следа всё равно б не нашла
От девичьих моих своеволий,
Постояла — и прочь пошла! 15 октября 1943IIIСестреКогда-то, в юные года,
Далёкою весною,
Похоронили мы дрозда
В саду, под бузиною.
И кукол усадив рядком
За столик камышовый,
Поминки справили потом
И ели клей вишнёвый.
А через много, много лет
Пришли с сестрой туда же
Взглянуть на сад, а сада нет,
Следа не видно даже
Многоэтажная гора
Окон на небоскрёбе.
— Пойдем, — сказала мне сестра, —
Мы здесь чужие обе.
А я стою и глупых слез
Ни от кого не прячу.
Хороший был, весёлый дрозд, —
Вот почему я плачу.1954