Странная миссис Сэвидж
«Странная миссис Сэвидж» в постановке Леонида Варпаховского — спектакль в какой-то степени «парный» по отношению к «Дальше — тишина» Анатолия Эфроса. И в одном, и в другом спектакле сам драматический материал весьма далек от идеала, режиссура — весьма и весьма ненавязчива и полностью сосредоточена на актерах. Если в случае с постановкой «Дальше — тишина» — на Фаине Раневской и Ростиславе Плятте, то в «Странной миссис Сэвидж» в центре оказалась только лишь Фаина Георгиевна.
Вернее, не только она, а три величайшие актрисы Театра им. Моссовета — Раневская, Любовь Орлова и Вера Марецкая. Все они одна за другой сыграли эту самую странную миссис Сэвидж.
Причем нельзя сказать, что такова была изначальная режиссерская задумка. Варпаховский начинал репетировать с Раневской, наделившей свою героиню взрывным темпераментом и сыгравшей ее в лучших буффонных традициях. Дальше — с одной стороны у актрисы накалились отношения с режиссером, с другой — ушел из жизни ее молодой партнер Вадим Бероев, заменить которого Раневская считала невозможным, и актриса отказалась от роли.
И «миссис Сэвидж» перешла к Любови Орловой, которая, по словам очевидцев, была в этой роли изысканно тонка, беззащитно наивна и прелестно молода. Когда актриса попала в больницу, чтобы не снимать спектакль с репертуара, попросили ввестись на эту роль Веру Марецкую, которая на тот момент тоже уже была тяжело больна, но актриса еще мечтала выходить на сцену. И по мнению Юрия Завадского, Сэвидж как раз и была той последней ниточкой, что связывала ее с жизнью.
Вот так и получилось, что три знаменитые актрисы сыграли одну и ту же героиню, и почти для всех она стала последней ролью.
Благодаря телеверсии роль миссис Сэвидж в зрительском сознании прочно закрепилась за одной только Марецкой. Лет тридцать назад зрители помнили комедию почти наизусть, причем не столько по репликам, сколько по интонациям Марецкой. А ведь могло все быть иначе, ведь первоначально запись и телеспектакля и радио-версии предложили Раневской.
«Звонил Пушок (так она называла Завадского). Сказал: «Фаина, Вера очень плоха, ей немного осталось. Помоги ей, пусть запишет «Сэвидж», откажись». Я отказалась», — признавалась значительно позднее Раневская.
Так что же это была за роль, которую с такой радостью и самоотдачей играли три великие актрисы? Что за пьеса? А пьеса была той же категории, что и популярная сейчас и идущая во многих театрах «Дорогая Памела», авторства того же кассового американского драматурга Джона Патрика. Сюжет ее, как и положен кассовой комедии, весьма запутан.
Живет на белом свете пожилая дама — миссис Сэвидж. Пожилая и, что немаловажно, весьма и весьма богатая — она обладательница многомиллионного состояния, доставшегося ей от мужа. А у мужа есть дети, оставшиеся от этого брака, которых, собственно, миссис Сэвидж, и подняла на ноги. Так вот эти самые дети считают (и так считать выгодно), что их приемная мать не совсем в своем уме, а потому упрятывают ее в маленькую психиатрическую клинику с трогательным названием «Тихая обитель».
Повод — более чем «существенен». Ведь миссис Сэвидж почему-то взбрело в голову помогать людям! Она активно занимается благотворительностью и собирается учредить «Фонд Счастья», призванный помогать людям осуществлять их самые заветные желания. А желания эти часто бывают крайне специфическими: то поставить надгробие погибшей лошади, то привезти горстку родной земли из-за океана. Одно слово — сумасшедшая!
Вот только, как выясняют прагматичные детки, сумасшедшая-то она сумасшедшая, но с делами у нее все в порядке — состояние она обратила в ценные бумаги и припрятала их в надежном месте. В результате складывается два «лагеря» — алчные дети, заручившись поддержкой персонала клиники пытаются отыскать бумаги, а миссис Сэвидж вместе с остальными обитателями «Тихой обители» их откровенно дурачат, задаваясь вопросом, кто же из них на самом деле сумасшедший.
Вера Марецкая в этой звездной роли не оглядывалась на свою предшественницу, играя свою миссис Сэвидж гораздо более выдержанно, приглушенно — без лишнего шума и пафоса. Но, прежде всего, ее героиня была сильной личностью — не сентиментальной, не нарочито любезной, но всегда прямой и честной до щепетильности. И именно это в ней и привлекало, притягивало окружающих людей — тех из них, кто и сам обладал открытым характером.
А финал спектакля и вовсе выводил этот образ на уровень подлинной драмы. У этой веселой и живой женщины вдруг главным чувством, главной эмоцией оказывался страх — страх перед миром за пределами «Тихой обители». И вот тут Вера Марецкая играла все отчаяние пожилой женщины, добившейся своего, но оказавшейся один на один с одиночеством. Эта сцена пробирала до мурашек зрителей Театра им. Моссовета и не утратила своей силы и при переносе на телеэкран.
