Жил-был один чудак, -
Он как-то раз, весной,
Сказал чуть-чуть не так -
И стал невыездной.

А, может, что-то спел не то
По молодости лет.
А, может, выпил два по сто
С кем выпивать не след.

Он письма отправлял -
Простым и заказным,
И не подозревал,
Что стал невыездным.

Да и не собирался он
На выезд никуда -
К друзьям лишь ездил на поклон
В другие города.

На сплетни он махнул
Свободною рукой, -
Сидел и в ус не дул
Чудак невыездной.

С ним вежливы, на "вы" везде,
Без спущенных забрал,
Подписку о невыезде
Никто с него не брал.

Он в карточной игре
Не гнался за игрой -
Всегда без козырей
И вечно "без одной".

И жил он по пословице:
Хоть эта мысль не та -
Все скоро обеззлобится
И встанет на места.

И он пером скрипел -
То злее, то добрей, -
Писал себе и пел
Про всяческих зверей:

Что, мол, сбежал гиппопотам
С Египта в Сомали -
Хотел обосноваться там,
Да высох на мели.

Но строки те прочлись
Кому-то поутру -
И, видимо, пришлись
С утра не по нутру.

Должно быть, между строк прочли,
Что бегемот — не тот,
Что Сомали — не Сомали,
Что все наоборот.

Прочли, от сих до всех
Разрыв и перерыв,
Закрыли это в сейф,
И все — на перерыв.

Чудак пил кофе натощак -
Такой же заводной, -
Но для кого-то был чудак
Уже невыездной.

…Пришла пора — а то
Он век бы не узнал,
Что он совсем не то,
За что себя считал.

И после нескольких атак,
В июльский летний зной
Ему сказали: "Ты, чудак,
Давно невыездной!"

Другой бы, может, и запил,
А он махнул рукой:
"Что я, — когда и Пушкин был
Всю жизнь невыездной!"