Ленин в 1918 году

Во второй части дилогии (после «Ленина в Октябре», 1937) автор сценария Алексей Каплер и режиссер Михаил Ромм решили обратиться к событиям 1918 года. Позднее Михаил Ильич писал: «Летом 1938 года А. Каплер закончил сценарий второй ленинской картины. Она называлась «Ленин», но это название было слишком общим, и впоследствии тов. Сталин изменил его, назвав картину «Ленин в 1918 году». Опять мне пришлось включиться в работу над сценарием. Каплер увлекся детективно-приключенческой стороной покушения. Я постарался повернуть сценарий в несколько иную сторону, ввел сцену с кулаком, переработал эпизоды с Фанни Каплан, ввел фигуру предателя Синцова как сквозной образ и т. д.».

На этот раз все в фильме происходит в Москве. В Кремле работает первое послереволюционное правительство. В стране Гражданская война, проблемы с доставкой продуктов, общая разруха. Ленин (Борис Щукин) встречается с ходоками из народа, разговаривает и с кулаком из Тамбовской губернии (Николай Плотников). Встречается и с Горьким (Николай Черкасов).

Параллельно авторы вводят и линию заговорщиков, которые запланировали покушение на Ленина во время его выступления на заводе Михельсона. Выстрел Каплан (Наталья Ефрон) был опасным для здоровья, но не смертельным. Ленин выздоровел и вернулся к работе.

Уже признанный классик мирового кино Сергей Эйзенштейн в статье «Ленин в наших сердцах» («Известия, 06.04.1939) в фильме Михаила Ромма особенно выделил его режиссерское решение сцены покушения: «Вровень с игрою Щукина… средствами кинематографического письма достигнута почти телесная осязаемость этой кульминационной точки фильма.

Вот кадры выхода Ильича из заводского корпуса. Ильич — около старомодного автомобиля. Каплан — на фоне черного, как катафалк, кузова машины. Белый кружок окна — на его фоне. Подымающийся револьвер. Все так осязательно, все до такой степени ощутимо… Такова магия искусства. Искусства, которое жестоким медленным ритмом держит вас прикованным к последующей сцене, когда от отъехавшей машины среди толпы осталась пустая безмолвная дорога, и хочется кричать до тех пор, пока это безмолвие не взрывается на самом экране гневом и ненавистью народа к подлой убийце. Замечательно мастерство тех, кто в коллективном труде создал это произведение. Замечательна тема фильма. И замечательны те чувства, которые в нас будит этот прекрасный фильм».

Как и в случае с картиной «Ленин в Октябре», второй фильм дилогии был в 1956 году отредактирован и переозвучен в соответствии с политикой партии. Персоны Иосифа Сталина, Климента Ворошилова и Николая Бухарина остались лишь в первоначальной версии фильма.

Особенности фильма

Лауреатами Сталинской премии I степени стали Михаил Ромм, Александр Каплер, Николай Охлопков, Борис Щукин (посмертно) за фильмы «Ленин в 1918 году» и «Ленин в Октябре» в 1941 году.

Авторы о фильме

Михаил Ромм: «Ленин в 1918 году» снимался в совершенно других условиях, чем «Ленин в Октябре». Студия «Мосфильм» была в это время в расцвете своих сил. Коллектив студии сработался… Мы начали съемки в последних числах сентября и закончили картину в январе, то есть картина была снята меньше чем за 4 м[еся]ца. А ведь в картине огромная натура (Царицын, покушение на Ленина и т. д.), и метраж ее — 3700 метров!» (Избранные произведения. В 3 т. Т. 2. М., 1981).

Критика

Юрий Ханютин: «…в фильме «Ленин в 1918 году» проявляются и те представления о взаимоотношениях народа и вождя, революции и интеллигенции, те концепции пролетарского гуманизма, которые все сильнее начали проступать в конце 30-х годов. В этом смысле знаменательны почти все прямые идеологические споры в фильме.

В начале картины Горький приходит к Владимиру Ильичу просить за арестованного профессора Баташова. Он ручается за его честность и лояльность. Ленин хмурится, пишет записочку Феликсу Эдмундовичу, и тут же «очень осторожно, как бы боясь прикоснуться к больному месту» говорит: «Но вообще, Алексей Максимович, мне хотелось бы сказать вам вот что… Вы делаете — огромное дело, а все эти «бывшие» только путаются у вас под ногами. Вот что я хотел вам сказать»…

…Преступление требовало наказания. Но оно оставалось за кадром. Однако идеологический итог этого эпизода подводится в картине, когда раненый Ленин обращается к Горькому: «Вот вам и решение нашего спора, Алексей Максимович! Нет, мы не были суровы… — он переводит дыхание. — Вот и мне досталось от интеллигенции… пуля!»

Надо отметить, что во второй редакции фильма, сделанной в 1957 году, были купированы некоторые сцены, акцентирующие тему предательства в партийной среде, такие как эпизод с Бухариным, где он выступает участником заговора против Ленина, указывает Василию заведомо ложную дорогу, и Василий не успевает на завод Михельсона, не успевает предотвратить покушение. Однако не эти сюжетные линии определяли общую атмосферу фильма. Главным в нем оставался образ Ленина…» (История советского кино. Т. 2. М., 1973).

Контекст

Григорий Чухрай: «…в то время когда другие забились в угол и молчали, Ромм решил противопоставить Сталину Ленина. Не исторического Ленина, а такого, который жил тогда в сознании народа. Такое противопоставление считалось величайшей крамолой и каралось расстрелом. А Ромм отважился.

В те годы вождей было принято изображать «монументально», как бы отлитыми в бронзе: недоступными, непостижимыми, обладающими высшей правдой. А в картинах Ромма Ленин предстал перед зрителями простым, доступным и человечным, совсем не похожим на монумент. Конечно, это было сделано с учетом обстоятельств, не в лоб, но наш зритель умел читать между строк…

…Многие кинематографисты после Ромма снимали фильмы о Ленине (важная тема, сулящая награды!), все эти жалкие попытки были похожи на серию «Жития святых». Сравнивая их с работами Михаила Ильича Ромма, я понял, что масштабы произведения определяются не масштабами темы, а масштабами личности художника.

Ромм не был угодником или апологетом сталинизма. Это либо недоразумение по незнанию, либо заведомая клевета. Я верю, что ленинские фильмы Ромма, несмотря ни на что, останутся в истории советской кинематографии как героический подвиг художника и гражданина.

Чем темнее ночь, тем ярче звезды. Ромм был одной из таких ярких звезд, светивших нам в темноте. По ним мы искали путь к демократии« («Искусство кино», № 10, 1997 год).