Певучая Россия
История жизни знаменитого музыканта, собирателя русских народных песен и основателя русского народного хора, Митрофана Пятницкого. Авторы фильма вспомнили не только биографию своего героя, но и рассказали об истоках фольклорного творчества, традициях песенной культуры русского народа и истории самого хора, который так долго не мог обрести заслуженное признание.
Биография Митрофана Пятницкого
Красивый голос и тяга к пению Митрофану Пятницкому достались по наследству. Его отец Ефим Петрович был дьячком в церкви села Александровка Воронежской губернии и считался в епархии одним из лучших певунов. В семье, в которой было 12 душ, особого достатка не наблюдалось. И поэтому у родившегося в 1864 году Митрофана, по сути, было всего два пути — работать на земле или идти в семинаристы. Выбор за него сделали родители — после церковно-приходской школы они отправили сына в Воронежское духовное училище.
Однако учеба продлилась недолго и завершилась тяжелым нервным срывом. Перед каникулами у юного любителя пения обнаружили купленный на рынке сборник песен, которые смотритель училища отец Иоанн назвал кабацкими. Особенно возмутило священника, что распевал эти песни ученик, нетвердый в Законе Божьем и иных науках. Но он не стал сам наказывать Митрофана, а дал уезжавшему домой мальчику письмо к отцу, в котором просил почтенного диакона усовестить сына, а лучше всего — хорошенько выпороть его. Дни каникул превратились для семинариста в сущую пытку — он не решался ни отдать письмо отцу, ни вернуться в училище без отцовского ответа, которого ждал смотритель. Безмолвные страдания сына, видимо, подействовали на Ефима Пятницкого, и, когда Митрофан попросил не отправлять его больше в училище, диакон махнул рукой и сказал: «Ну что ж, иди пасти гусей…».
Душевное здоровье Пятницкого-младшего вскоре восстановилось, и он начал поиски своего места в жизни. Поработал слесарем; потом устроился писарем в контрольную палату в Воронеже; а освоив навыки бухгалтерского дела, занял место эконома в духовном училище, которое возглавлял все тот же смотритель. Распивая чаи со своим экономом, отец Иоанн убеждал его довольствоваться тем, что имеешь. Но Митрофан Пятницкий мечтал о карьере оперного певца, причем непатриотично мечтал петь «как итальянцы», и очень переживал из-за того, что не имел для учебы достаточных средств.
Несчастье случилось именно тогда, когда он был близок к осуществлению своей мечты. В Воронеже на глазах Пятницкого в реке пыталась утопиться девушка. Митрофан бросился в воду, вынес ее на берег и отвез домой, а затем влюбился в нее, как признавался потом сам, до беспамятства.
Тогда же, в 1896 году, он поехал в Москву и добился почти невозможного — его прослушали и согласились принять в консерваторию. Правда, с условием: эконом со стажем должен был взять на себя руководство хозяйством нового, только что отстроенного корпуса консерватории. Окрыленный Пятницкий вернулся в Воронеж и узнал, что его избранница уехала со своим прежним возлюбленным, из-за измены которого она и пыталась покончить с собой. Сознание Пятницкого помутилось.
Его увезли в родное село, и несколько месяцев он прятался от людей в амбаре, наотрез отказываясь выходить. Лишь в 1897 году его убедили обратиться к врачам. Стараниями близких Пятницкого приняли на лечение в клинику при Московском университете. Психиатрическая клиника и стала его домом более чем на два десятилетия.
Вскоре после выздоровления в 1899 году именно в этой клинике и начал работать Пятницкий. «При клинике имеется контора», — говорилось в отчете о работе клиники за 25 лет, изданном в 1913 году, — «через которую директор сносится с Правлением Университета. Контора эта находится под непосредственным наблюдением штатного ассистента. На службе при конторе состоит письмоводитель (в настоящее время М. Е. Пятницкий), получающий 30 руб. в месяц при готовой квартире».
И снова Пятницкий не хотел довольствоваться тем, что имел. Он опять попытался поступить в консерваторию. Но, увы, ситуация изменилась — прослушивавший его профессор умер, а вакансия управляющего корпусом была занята. Ему оставалось по-прежнему учиться пению по самоучителям, ходить в оперу да иногда брать частные уроки у консерваторских профессоров. Стоило это недешево — профессор Эверарди, к которому обратился Пятницкий, запросил с него по 5 руб. за занятие. Так что больше чем на два урока в месяц из жалованья письмоводителя выделить не получалось. Он изучал пение итальянцев по грампластинкам — собственный граммофон был неслыханной роскошью, да и пластинки стоили недешево. Он пытался петь в концертах, но его приглашали лишь на бесплатные выступления для народа.
В конце концов Пятницкий набрался смелости и обратился за помощью к оперной звезде первой величины Федору Шаляпину. Тот послушал его пение и направил к своему приятелю-барону. По замыслу Шаляпина на вечере у барона должно было состояться представление нового певца московской элите. Однако план с треском провалился. Во время фуршета перед выступлением Пятницкий ужаснулся своей неуклюжести, занервничал, а когда гости во время его выступления начали уходить, и вовсе не смог петь.
Наверное, все могло кончиться новым помрачением сознания. Но теперь врачи были рядом, а участливый знакомый дал Пятницкому замечательный совет — прекратить подражать итальянцам и начать петь народные песни, что получалось у него гораздо лучше. И Пятницкий занялся фольклором. Он постоянно присутствовал на заседаниях музыкально-этнографической комиссии при университетском Обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии. Ученые мужи оценили и его знание народных песен, и готовность исполнять их по первой же просьбе. Пятницкий стал сначала своеобразным голосом комиссии, а в 1903 году — ее действительным членом. Никаких формальных прав это не давало, но членство в комиссии было входным билетом туда, куда письмоводителей пускать было не принято.
Барьеры были прежде всего экономическими: Пятницкий получал вдвое-втрое больше рядовых служителей клиники, но простой врач-психиатр получал в 20 раз больше, чем письмоводитель. И все же Пятницкий всеми силами и средствами старался доказать, что может быть членом приличного общества.
Он одевался «как барин», но ездил в экспедиции за песнями в родную Воронежскую и другие губернии в вагоне третьего класса. В 1904 году он издал книжку «12 песен Воронежской губернии Бобровского уезда». Конечно, собственных средств на издание не хватило, и Пятницкий влез в долги.
«12 песен» принесли ему известность. А за славой пришли и доходы: Пятницкий начал давать уроки вокала. Известного фольклориста стали чаще приглашать на благотворительные вечера. Вскоре он, помимо работы в клинике, взял на себя должность казначея Арбатско-Якиманского совета дамского попечительства о бедных.
Доходы Пятницкого выросли настолько, что он смог купить фонограф и без устали записывал народные песни и обряды. Возможно, Пятницкий так и остался бы публикатором фольклора, если бы не встретил 70-летнюю крестьянку Аринушку Колобаеву, знавшую множество песен и обладавшую прекрасным голосом. Она вместе с двумя голосистыми дочерьми согласилась приехать в Москву и петь перед публикой. Мало-помалу подобрались и другие певцы, и в феврале 1911 года состоялись два концерта крестьянских певцов, собранных Пятницким на Малой сцене Дворянского собрания.
Реакция публики и прессы была неоднозначной. В одних газетах Пятницкого назвали «пропагандистом архаики», в других отметили, что «концерт оказался в высокой степени интересным и этнографически поучительным». Нулевым, если не отрицательным был и коммерческий результат. Приезд крестьян Пятницкий оплатил из своего кармана, а сборы от концертов пошли в пользу дамского благотворительного комитета «для устройства детской сельскохозяйственной колонии».
Настоящая удача пришла лишь год спустя. На этот раз Пятницкий точно выбрал место проведения концерта — он решил выступить перед богемой. Газета «Русское слово» 26 января 1912 года поместила заметку под заголовком «Крупный успех»: «Очень крупный успех выпал на долю вечера крестьянских песен, состоявшегося в литературно-художественном кружке. Перед публикой на фоне соответственных декораций прошла заправская русская деревня с ее старинными, еще не опошленными песнями, вымирающими ныне костюмами, обрядами и присказками. Участвовало около тридцати человек обоего пола, привезенных г. Пятницким из Воронежской, Рязанской и Смоленской губерний. Избалованная кружковская публика отнеслась к крестьянам с исключительной для нее экспансивностью и много аплодировала».
Этот успех вновь сделал Пятницкого популярным. Второе издание «12 песен», как и новый сборник «Жемчужины старинной песни великой Руси», охотно раскупалось публикой. Однако концертная деятельность так и не наладилась. В то время на рынке фольклорной музыки наблюдался переизбыток исполнителей.
Пятницкий в рекламе своих выступлений нажимал: «Концерт крестьян-великороссов, специально выписанных из Воронежской, Рязанской и других губерний». Но это привлекало лишь редких любителей экзотики. А в хоре Агренева было полторы сотни профессиональных певцов, одетых в боярские одежды, что радовало глаз и слух многочисленных приверженцев православия, самодержавия и народности. Пятницкий не смог создать хор и довольствовался лишь антрепризой, в которой крестьяне из разных губерний поначалу даже выступали порознь. Сами хористы Пятницкого называли себя певческой артелью: съехались, спели, получили от Митрофана Ефимовича деньги — и по домам. За период с 1911-го по 1917 год состоялось всего десять концертов «М.Е. Пятницкого с крестьянами».
Лишь во время первой мировой войны Пятницкий начал перетягивать некоторых своих хористов в Москву, устраивать их на работу, а вечерами репетировать с ними. Скульптор Сергей Коненков, хорошо знавший Пятницкого, вспоминал: «Будучи человеком мягким, добрым и ласковым, он всегда ровно общался со своими хористами, вникал в мелочи их жизни и часто водил их на оперные спектакли Большого театра».
Но переехать согласились немногие. И Пятницкий гулял в рабочих кварталах, прислушиваясь к пению, подходил к людям с понравившимися ему голосами и приглашал на репетиции.
В 1918 году советское правительство перебралось из Петрограда в Москву, и Пятницкий с хором наконец оказались востребованными. Пятницкий тотчас этим воспользовался, чтобы выбить бронь от призыва в Красную армию для талантливых хористов и мужей хористок. Ему выдали мандат, в котором говорилось, что его хор — подразделение политотдела московского военкомата. Правда, доверие новой власти пришлось отрабатывать в поте лица — за 1918 год хор выступил 80 раз.
Осенью того же года произошло событие, которое и привело Пятницкого к канонизации по-советски. 22 сентября его коллектив выступал перед кремлевскими курсантами, и на концерт пришел Ленин. На следующий день Пятницкого пригласили к вождю мирового пролетариата. Ленин расспрашивал гостя о методике собирания фольклора, о хоре и, как много раз рассказывал потом Пятницкий, в конце беседы сказал: «Это хорошо! И продолжайте это делать. Если что-нибудь нужно будет вам, черкните на клочке бумажки, и я вам помогу».
Место на скрижалях истории СССР Пятницкому было обеспечено, вот только помощь ему никто так и не оказал. Хор оставался полупрофессиональным, а его руководитель подрабатывал, ведя занятия по постановке голоса в Третьей студии МХАТа (впоследствии Театр имени Вахтангова). Лишь в 1923 году советская власть оказала хору финансовую помощь, да и то ее можно было считать платой за многочисленные выступления на открывшейся в том же году Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Два года спустя Пятницкому присвоили звание заслуженного артиста республики. Но это признание заслуг слишком запоздало — Митрофан Ефимович был уже безнадежно болен. В 1927 году он умер.
Отрывки из материала Евгения Жирнова (журнал «Власть»)
