Холопы
Спектакль Бориса Львова-Анохина, поставленный им в Малом театре в 1987 году стоит смотреть по многим причинам. И первой из них будет участие в постановке актрисы Елены Гоголевой. Главная роль в спектакле по забытой на долгие годы пьесе Петра Гнедича стала для Елены Николаевны Гоголевой последней на сцене родного театра. Роль, по сути, бенефисная — почти четыре часа жизни на сцене.
Что интересно, спектакль Львова-Анохина для актрисы стал второй встречей с «Холопами». В далекие годы, когда Гоголева делала свои первые шаги на прославленной сцене, ей довелось играть в этой же пьесе роль молоденькой Дуни Веточкиной, тогда как в центральном образе на подмостки выходила сама Мария Ермолова. И вот спустя семьдесят лет Гоголева наследовала Ермоловой и заслужила свой собственный триумф.
Она, в высоком белоснежном парике и голубой лентой через плечо появляется из глубины сцены — выплывает в своем роскошном кресле и больше уже практически не покидает сцену. Гордость — вот, вероятно, то основное свойство характера княжны-Гоголевой, которой определяло все, что творила на подмостках актриса. Гордость и порода — внутреннее достоинство, которое одно только и могло руководить этой несгибаемой пожилой женщиной. Этой величественной княжной, обиженной на Павла I и не желающей терпеть новые от него унижения: император требует, чтобы при встрече с ним все выходили из своих экипажей, поднимались на ноги и падали пред ним ниц. Но ведь ноги княжны отнялись и она просто не может покинуть своих кресел. Или все-таки может? А вдруг «болящие» ноги — всего лишь удобный предлог, чтобы не впасть в холопство, подобно иным придворным? Интрига закручивается.
Конечно, если принять во внимание тему пьесы, то намерение режиссера показать, прежде всего, борьбу за утверждение человеческого достоинства против холопства во всех своих проявлениях, представляется вполне закономерным и очевидным. Однако не смотря ни на что пьеса не то чтобы сопротивляется подобному развитию событий, но и не способствует ему. Ведь если говорить о жанре, то спектакль Малого театра ближе всего к банальной трогательной мелодраме — эффектные реплики, обретение потерянных родственников, сочные, хотя и одноплановые образы. Но одновременно — блестящая возможность корифеям театра и совсем молодым актерам продемонстрировать свое отточенное с годами мастерство.
И артисты воспользовались этой возможностью на полную мощь. Об исполненной достоинства игре Елены Гоголевой речь уже шла, но вот на контрасте еще один персонаж — мажордом Веденей, в роли которого выходил на сцену еще один старейший актер Малого театра Николай Анненков. Если в характере княжны преобладала гордость, то слугу ее отличало хамство и то самое холопство, что дало название спектаклю. Два полюса человеческих характеров, которые — и глубина контраста этим только усиливалась — скрывались под внешне схожими проявлениями. Ведь мажордом Веденей тоже был величественен и значителен. Вот только за этим красивым фасадом скрывался лакей не только по должности, но чуть ли не по велению души.
Между этими двумя полюсами расположились и все остальные персонажи, явившие собой подлинную «иерархию холопства». Был тут и мелкий угодник Веточкин (Эдуард Марцевич), и романтичный, склонный к интригам Федор Перейденов (Афанасий Кочетков), и опустившаяся на самое дно жизни, но не утратившее понятие чести Глафира (Руфина Нифонтова), и отчаянный игрок, он же сиятельный холоп, князь Платон (Василий Бочкарев). А главное, во всех этих ярких и отчетливых сольных партиях сохранилось то, что всегда отличало спектакли Малого театра — тот дух ансамбля, которых не позволял постановке рассыпаться на цветные «лоскутки» актерских индивидуальностей, а создавал единое многокрасочное полотно.
Кстати, о многокрасочности. «Холопы» — стали первой театральной работой известного сценографа Андрея Сергеева. Художник создал на сцене Малого театра особый мир в духе мирискусников. И это было не случайно, ведь пьеса Гнедича была написана как раз в те годы, когда мирискусники переживали свой расцвет. Отсюда — и живописные занавесы, предваряющие каждую картину. На премьере эти занавесы, на которых проступали то мачты кораблей и маленькие домики с петербургских окраин, то очаровательная беседка, отражающаяся в пруду зимнего парка, то роскошный дворец княжны; так вот эти занавесы в день премьеры заслужили от восторженной публики почти столько же аплодисментов, сколько и актеры, ведущие свою виртуозную игру на их фоне.
