Старый Новый год
Двухсерийный телефильм Наума Ардашникова и Олега Ефремова по одноименной пьесе драматурга Михаила Рощина вышел на экраны в 1980 году. За несколько лет до этого Ефремов поставил произведение на сцене МХАТа — спектакль собирал аншлаги, что и навело авторов на мысль об экранизации. Тем более что и актеров для фильма искать почти не пришлось: все они за редким исключением перекочевали на экран с театральной сцены.
Москва, канун старого Нового года — и две квартиры, разделенные лестничной клеткой. В одной со своим семейством справляет новоселье Петр Себейкин (Вячеслав Невинный) — «человек рабочий» и заработавший себе и на красивую мебель, и на телевизор, и на холодильник, который ломится от еды. Ее бережно расставляет на стол супруга Клава. Остальные домочадцы также суетятся, наводя блеск; Себейкин доволен и готов выпить и закусить.
Хозяин квартиры напротив — Петр Полуорлов (Александр Калягин), интеллигент и такой же новосел. Только вот, вернувшись в этот день домой к накрытому праздничному столу в хорошо обставленном жилище, он отчего-то совсем не весел. Сперва жалуется на жизнь и собственную несостоятельность, а потом и вовсе начинает выбрасывать вещи за дверь — дескать, не нужны ему материальные ценности, не ради них он жил, вернуться нужно к первобытному природному состоянию и только так стать свободным. Этот выпад никем не оценен, семья недоумевает.
У Себейкиных праздник также заканчивается на мрачной ноте: пустоту душевную, всеобъемлющую скуку не заполнишь мебелью, так же как не принесет удовлетворения избавление от нее. В итоге поутру, разругавшись в пух и прах со своими Клавами (супругу Полуорлова зовут так же, как и супругу Себейкина), оба Петра уходят куда глаза глядят. И встречаются — не без содействия «вездесущего соседа» Ивана Адамыча (Евгений Евстигнеев) — в Сандунах. В клубах банного пара два Петра ведут разговоры по душам, понимают друг друга с полуслова, винят во всем жен Клавдий — и в этом находят для себя успокоение.
На экране то и дело мелькают пейзажи зимней Москвы, а за кадром звучит песня Сергея Никитина «Снег идет» на стихи Бориса Пастернака. То, что история была «отточена» актерами на театральной сцене, играет не последнюю роль — оттуда и тонкие, продуманные и прожитые образы, и осмысленные диалоги, и даже комические сцены-скетчи, которых в фильме немало: недаром жанр картины сами ее создатели определяют как «сатирическая комедия». Авторы не избегают театральности — фильм во многом походит по своей форме на спектакль, но возможности и особенности кинематографа помогают усилить эффект. Внимание зрителя создатели из кадра в кадр переключают с одного Петра на другого, сперва подчеркивая их различия, чтобы потом еще отчетливее были видны сходства — две стороны, но все-таки одной медали.
