Светит, да не греет
Спектакль поставлен по одноименной пьесе А.Н. Островского, написанной в соавторстве с Н.Я. Соловьевым.
Статья С.Н. Дурылина. Полное собрание сочинений А.Н. Островского (1951 г.):
<…> «2 июля Соловьев сообщал Островскому: «Вчерне уже набросал новую пьесу; теперь кое-что отделать нужно». В начале августа, в Щелыкове, Соловьев познакомил Островского с текстом новой пьесы, а 26 августа Островский уже писал ему: «Я теперь кончил 1-й акт. После успеха «Белугина» и «Дикарки» торопиться нельзя с работой, надо положить все силы, какие есть, в этот труд».
Отвергнув первоначальное заглавие «Разбитое счастье» и другое — «На родине», Островский 2 октября написал Соловьеву: «Мы не подберем названия — что это значит? Это значит, что идея пьесы не ясна; что сюжет не освещен как следует, что в нем трудно разобраться; что самое существование пьесы не оправдано: зачем она написана, что нового хочет сказать автор? Озерской — человек с горячей головой и горячим сердцем, но неразвитой и не очень умный — любовь его к Оле простое чувственное побуждение. В минуту просветления, в 4-м акте, у него мелькнуло в голове, что жизнь его с Олей будет таким же болотом, как жизнь Завалишина с женой. Вот драматизм его положения: он между двух женщин, одной выше, другой ниже; он отталкивает ту, которая ниже его, а которая выше, сама отталкивает его… Пьесу надо назвать: «Светит, да не греет» — Ренева освещает им их болото, но сама ничего не дает… При таком плане является контраст, который художественно проводится в пьесе. Завалишин и Озерской — обоих Ренева осветила, но не согрела; один, как вялый человек, погрязает в болоте, а другой, как горячий, бросается в омут. Напишите, нравится ли вам мой план?»
9 октября Островский извещал Соловьева, что пьеса переписывается. Намеченный «план» коренного изменения характеров Озерского и Оли не был осуществлен великим драматургом, усиленно работавшим в это же время над своей пьесой «Невольницы». Образы Озерского и Оли остались в пьесе «Светит, да не греет» те же, что в «Разрушенном счастье». Без изменения остались и образы Реневой и других действующих лиц пьесы.
На рукописном экземпляре пьесы «Светит, да не греет», содержащем 182 листа, из которых листы, начиная с 50-го до конца, писаны рукою Соловьева, Островским сделаны разнообразные исправления, выпуски и вставки. Островский также подверг внимательной вдумчивой правке язык действующих лиц, добиваясь большей его жизненности и сжатости. Великий драматург уделил особое внимание ответственным местам пьесы, имеющим большое значение для развертывания сюжета, для обрисовки действующих лиц и для драматического построения всей пьесы. <…>
Наиболее важными и значительными изменениями, внесенными Островским, являются финалы всех пяти действий пьесы». <…>
Статья Ф. Калиш «Нам подавай правду, чистую правду» из книги «Михаил Царёв: Жизнь и творчество» (1983 г.):
<…> «С возрастом определится тяготение Михаила Царёва к характерам резким, основательным, уходящим как бы в толщу жизни. Но именно в 40-е годы, азартно, одухотворенно бросаясь в стихию пьес Островского, делая в них для себя неожиданные открытия, совершая ошибки, полагаясь на природные данные или чуть преувеличивая уроки школы, он входил в спектакли Малого театра. Он обогащал их напористостью, звенящим пафосом своего искусства и от них воспринимал классическую культуру русской сцены.<…> …На разных этапах своей актерской биографии Царёв уже встречался с персонажами великого русского драматурга». <…>
