Игра хамелеона
Фильм, созданный по мотивам пьесы французского писателя Жан-Поля Сартра «Только правда». Париж, 1955 год. Мошенник Жорж де Валера, скрывающийся от полиции, с помощью Сибило, корреспондента реакционной газеты, выдает себя за министра Дубова, якобы сбежавшего из Советского Союза. Цель этой аферы — оклеветать с помощью лже-Дубова прогрессивных журналистов.
Фрагмент статьи Ирины Арефьевой «Памфлет «Игры хамелеона» из книги «Арунас Жебрюнас»:
После фильма «Богач, бедняк…» Жебрюнаса стали называть режиссером психологического кино. И это означало безусловный рост режиссерского профессионализма, образованный все более пристальным интересом к человеку, к актерской личности, «Режиссерские штучки» его уже не прельщали. А вот актерский психологизм, он убедился, живет долго, так как основан на науке души, у которой нет пределов.
Среди многих режиссерских обязанностей есть одни, — говорил Жебрюнас в беседе с корреспондентом газеты «Советская культура» (24.07.1986), — которую я стараюсь выполнять как можно более тщательно. Режиссер должен ощущать тайны и загадки, заключенные в актерской личности, и оберегать их даже от нее самой. Из этой обязанности вытекает следующая: нужно помочь высвободиться актерской интуиции, у которой в благоприятных условиях возможности безграничны. Вот я чувствую, как перед камерой создает свой мир Юозас Будрайтис. Дело не в том, что он сверхъестественная личность. Он как индивидуальность строит свой неповторимый мир, скажем, мирок бродяги — журналиста Сибилло в фильме, который мы сейчас снимаем по пьесе Ж.-П. Сартра «Только правда». Но каждая деталь в нем существенна, так как идет от внутренней потребности актера, «обживающего» образ.
Роль объявившегося Дубова разыгрывает талантливый авантюрист Жорж де Валера, чтобы таким образом скрыться от преследования полиции. Украинский артист Г. Гладий изображает свой многоликий персонаж пластично и остроумно. Его дуэты с Ю. Будрайтисом (Сибилло) и И. Дапкунайте (Вероника) как раз и создают атмосферу фильма, о которой говорил Жебрюнас.
Условность среды действия как бы входит в правила предлагаемой зрителю игры, где границы правдоподобия так же смещены, как в опубликованном в «Суар-а-Пари» фотомонтаже, на котором советский маршал верхом въезжает в горящий собор Парижской Богоматери.
Фильм нафарширован несоответствиями и несуразностями, под стать экзистенциалистским сентенциям Жоржа де Валера типа: «Жизнь — это пожар в театре. Каждый ищет выход, и никто его не находит».
Вдохновляясь пьесой Сартра (сценарий режиссер написал сам), А. Жебрюнас в новом для себя жанре пробует все разнообразие комических средств — от иронии до гротеска. И если в начальных сценах с бродягами звучат мягкий юмор и сочувствие к беднякам, то в сцене помещения самозванца Дубова в уставленные розами апартаменты с системой затворов, как в сейфе, сквозит неподдельный сарказм. Бал «будущих жертв коммунистов» сопровождается серией комических приемов от «политического канкана» до расквашенного о физиономию торта.
