ЧТО ДАРИЛИ ДРУГ ДРУГУ ВЛЮБЛЕННЫЕ В XIX ВЕКЕ?
Отвечает Екатерина Гудкова, филолог, автор портала «Культура.РФ»
ЧТО ДАРИЛИ ДРУГ ДРУГУ ВЛЮБЛЕННЫЕ В XIX ВЕКЕ?
Отвечает Екатерина Гудкова, филолог, автор портала «Культура.РФ»
Вещь обязательно выбирали «со значением». Особым шиком считалось зашифровывать послание.
В подарках XIX века — века романтизма — была общая черта. Будь то дар мужа жене, дядюшки племяннику или просто презент от одной приятельницы другой, вещь обязательно выбирали «со значением». Подарок намекал на некую тайну, шутку, случай, понятный лишь дарителю и получателю. Особым шиком считалось зашифровывать послание.
Самым простым общепринятым «шифром» был язык цветов, который пришел в Европу с Востока в XVIII веке и был весьма популярен на протяжении 150 лет. Подарок с изображением ландышей говорил о надежности и неизменности чувств дарителя, а скромный букетик ноготков приравнивался к крику души: «Я в отчаянии!» Любители более сложных «шифров» заказывали гравировку на медальоне, браслете, кольце. Надпись содержала номер страницы и строки некоей известной обоим книги или строчку нот, пропев которую адресат узнавал фрагмент любимого романса.
Сувенирами — это слово буквально означает «подарок на память» — милые безделушки тогда не называли. Считалось нескромным дарить с умыслом, чтобы тебя запомнили. Хотя бывали исключительные случаи. Так, умирающий после ранения на дуэли Александр Пушкин подарил два своих перстня-талисмана «на память» друзьям, не отходившим от его постели до самого конца, — Василию Жуковскому и Владимиру Далю. Одно из этих колец Пушкин получил в 1824 году от Елизаветы Воронцовой, в которую был влюблен. У Воронцовой осталась похожая печатка с еврейской надписью (позднее исследователи доказали караимское происхождение колец). На письмах друг к другу Пушкин и Воронцова оставляли оттиски своих «каббалистических» перстней.
Женщина или девушка могла подарить «милому другу» вещь, вышитую бисером — бумажник, чехол для документов, подстаканник. В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранится кошелек, который расшила для поэта Наталья Гончарова. Интимным подарком и знаком горячего расположения считались локоны женских волос, подаренные мужчине. Их вставляли в медальоны, плели из них кольца и цепочки для нательных крестов. Многие мужчины были неравнодушны к брелокам, курительным трубкам, табакеркам, подсвечникам, книгам и даже к маникюрным наборам. Эти предметы, а также письменные принадлежности — от чернильниц до ножей для разрезания страниц (книги в то время продавались с неразрезанными листами) — считались уместным подарком от женщины.
Все перечисленное (даже табак!) можно было дарить и дамам — тетушкам, сестрам, приятельницам. Однако для возлюбленных мужчины стремились найти нечто более личное, подчеркнуто женственное. Дочь Федора Достоевского Любовь вспоминала, как писатель возвращался из-за границы: «Матери он привез элегантный бинокль из расписного фарфора, резной тонкой работы веер из слоновой кости, красивые кружева Шантильи, черное шелковое платье и белье с изящной вышивкой». Если сам подарок был «нейтральным», роль личного обращения играла дарственная надпись. Незадолго до смерти российский посол в Персии, автор «Горя от ума» Александр Грибоедов отправил жене Нине инкрустированный чернильный прибор, украшенный ангелами. На внутренней стороне крышки Грибоедов велел выгравировать по-французски: «Пиши мне чаще, мой ангел Нинули, навеки твой А. Г. 15 января 1829 г. Тегеран».
Если ухаживание за девушкой только начиналось, подарки не должны были вызывать у барышни и ее семьи чувства неловкости. Хорошими презентами на такой случай считались всевозможные альбомы, бонбоньерки (коробочки для леденцов монпасье) и рамочки для портретов, а в конце XIX века — фоторамки. Значение имела не стоимость подарка, а его уместность, соответствие интересам и увлечениям человека.
Самым простым общепринятым «шифром» был язык цветов, который пришел в Европу с Востока в XVIII веке и был весьма популярен на протяжении 150 лет. Подарок с изображением ландышей говорил о надежности и неизменности чувств дарителя, а скромный букетик ноготков приравнивался к крику души: «Я в отчаянии!» Любители более сложных «шифров» заказывали гравировку на медальоне, браслете, кольце. Надпись содержала номер страницы и строки некоей известной обоим книги или строчку нот, пропев которую адресат узнавал фрагмент любимого романса.
Сувенирами — это слово буквально означает «подарок на память» — милые безделушки тогда не называли. Считалось нескромным дарить с умыслом, чтобы тебя запомнили. Хотя бывали исключительные случаи. Так, умирающий после ранения на дуэли Александр Пушкин подарил два своих перстня-талисмана «на память» друзьям, не отходившим от его постели до самого конца, — Василию Жуковскому и Владимиру Далю. Одно из этих колец Пушкин получил в 1824 году от Елизаветы Воронцовой, в которую был влюблен. У Воронцовой осталась похожая печатка с еврейской надписью (позднее исследователи доказали караимское происхождение колец). На письмах друг к другу Пушкин и Воронцова оставляли оттиски своих «каббалистических» перстней.
Женщина или девушка могла подарить «милому другу» вещь, вышитую бисером — бумажник, чехол для документов, подстаканник. В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранится кошелек, который расшила для поэта Наталья Гончарова. Интимным подарком и знаком горячего расположения считались локоны женских волос, подаренные мужчине. Их вставляли в медальоны, плели из них кольца и цепочки для нательных крестов. Многие мужчины были неравнодушны к брелокам, курительным трубкам, табакеркам, подсвечникам, книгам и даже к маникюрным наборам. Эти предметы, а также письменные принадлежности — от чернильниц до ножей для разрезания страниц (книги в то время продавались с неразрезанными листами) — считались уместным подарком от женщины.
Все перечисленное (даже табак!) можно было дарить и дамам — тетушкам, сестрам, приятельницам. Однако для возлюбленных мужчины стремились найти нечто более личное, подчеркнуто женственное. Дочь Федора Достоевского Любовь вспоминала, как писатель возвращался из-за границы: «Матери он привез элегантный бинокль из расписного фарфора, резной тонкой работы веер из слоновой кости, красивые кружева Шантильи, черное шелковое платье и белье с изящной вышивкой». Если сам подарок был «нейтральным», роль личного обращения играла дарственная надпись. Незадолго до смерти российский посол в Персии, автор «Горя от ума» Александр Грибоедов отправил жене Нине инкрустированный чернильный прибор, украшенный ангелами. На внутренней стороне крышки Грибоедов велел выгравировать по-французски: «Пиши мне чаще, мой ангел Нинули, навеки твой А. Г. 15 января 1829 г. Тегеран».
Если ухаживание за девушкой только начиналось, подарки не должны были вызывать у барышни и ее семьи чувства неловкости. Хорошими презентами на такой случай считались всевозможные альбомы, бонбоньерки (коробочки для леденцов монпасье) и рамочки для портретов, а в конце XIX века — фоторамки. Значение имела не стоимость подарка, а его уместность, соответствие интересам и увлечениям человека.
В подарках XIX века — века романтизма — была общая черта. Будь то дар мужа жене, дядюшки племяннику или просто презент от одной приятельницы другой, вещь обязательно выбирали «со значением». Подарок намекал на некую тайну, шутку, случай, понятный лишь дарителю и получателю. Особым шиком считалось зашифровывать послание.
Самым простым общепринятым «шифром» был язык цветов, который пришел в Европу с Востока в XVIII веке и был весьма популярен на протяжении 150 лет. Подарок с изображением ландышей говорил о надежности и неизменности чувств дарителя, а скромный букетик ноготков приравнивался к крику души: «Я в отчаянии!» Любители более сложных «шифров» заказывали гравировку на медальоне, браслете, кольце. Надпись содержала номер страницы и строки некоей известной обоим книги или строчку нот, пропев которую адресат узнавал фрагмент любимого романса.
Сувенирами — это слово буквально означает «подарок на память» — милые безделушки тогда не называли. Считалось нескромным дарить с умыслом, чтобы тебя запомнили. Хотя бывали исключительные случаи. Так, умирающий после ранения на дуэли Александр Пушкин подарил два своих перстня-талисмана «на память» друзьям, не отходившим от его постели до самого конца, — Василию Жуковскому и Владимиру Далю. Одно из этих колец Пушкин получил в 1824 году от Елизаветы Воронцовой, в которую был влюблен. У Воронцовой осталась похожая печатка с еврейской надписью (позднее исследователи доказали караимское происхождение колец). На письмах друг к другу Пушкин и Воронцова оставляли оттиски своих «каббалистических» перстней.
Женщина или девушка могла подарить «милому другу» вещь, вышитую бисером — бумажник, чехол для документов, подстаканник. В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранится кошелек, который расшила для поэта Наталья Гончарова. Интимным подарком и знаком горячего расположения считались локоны женских волос, подаренные мужчине. Их вставляли в медальоны, плели из них кольца и цепочки для нательных крестов. Многие мужчины были неравнодушны к брелокам, курительным трубкам, табакеркам, подсвечникам, книгам и даже к маникюрным наборам. Эти предметы, а также письменные принадлежности — от чернильниц до ножей для разрезания страниц (книги в то время продавались с неразрезанными листами) — считались уместным подарком от женщины.
Все перечисленное (даже табак!) можно было дарить и дамам — тетушкам, сестрам, приятельницам. Однако для возлюбленных мужчины стремились найти нечто более личное, подчеркнуто женственное. Дочь Федора Достоевского Любовь вспоминала, как писатель возвращался из-за границы: «Матери он привез элегантный бинокль из расписного фарфора, резной тонкой работы веер из слоновой кости, красивые кружева Шантильи, черное шелковое платье и белье с изящной вышивкой». Если сам подарок был «нейтральным», роль личного обращения играла дарственная надпись. Незадолго до смерти российский посол в Персии, автор «Горя от ума» Александр Грибоедов отправил жене Нине инкрустированный чернильный прибор, украшенный ангелами. На внутренней стороне крышки Грибоедов велел выгравировать по-французски: «Пиши мне чаще, мой ангел Нинули, навеки твой А. Г. 15 января 1829 г. Тегеран».
Если ухаживание за девушкой только начиналось, подарки не должны были вызывать у барышни и ее семьи чувства неловкости. Хорошими презентами на такой случай считались всевозможные альбомы, бонбоньерки (коробочки для леденцов монпасье) и рамочки для портретов, а в конце XIX века — фоторамки. Значение имела не стоимость подарка, а его уместность, соответствие интересам и увлечениям человека.
Самым простым общепринятым «шифром» был язык цветов, который пришел в Европу с Востока в XVIII веке и был весьма популярен на протяжении 150 лет. Подарок с изображением ландышей говорил о надежности и неизменности чувств дарителя, а скромный букетик ноготков приравнивался к крику души: «Я в отчаянии!» Любители более сложных «шифров» заказывали гравировку на медальоне, браслете, кольце. Надпись содержала номер страницы и строки некоей известной обоим книги или строчку нот, пропев которую адресат узнавал фрагмент любимого романса.
Сувенирами — это слово буквально означает «подарок на память» — милые безделушки тогда не называли. Считалось нескромным дарить с умыслом, чтобы тебя запомнили. Хотя бывали исключительные случаи. Так, умирающий после ранения на дуэли Александр Пушкин подарил два своих перстня-талисмана «на память» друзьям, не отходившим от его постели до самого конца, — Василию Жуковскому и Владимиру Далю. Одно из этих колец Пушкин получил в 1824 году от Елизаветы Воронцовой, в которую был влюблен. У Воронцовой осталась похожая печатка с еврейской надписью (позднее исследователи доказали караимское происхождение колец). На письмах друг к другу Пушкин и Воронцова оставляли оттиски своих «каббалистических» перстней.
Женщина или девушка могла подарить «милому другу» вещь, вышитую бисером — бумажник, чехол для документов, подстаканник. В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранится кошелек, который расшила для поэта Наталья Гончарова. Интимным подарком и знаком горячего расположения считались локоны женских волос, подаренные мужчине. Их вставляли в медальоны, плели из них кольца и цепочки для нательных крестов. Многие мужчины были неравнодушны к брелокам, курительным трубкам, табакеркам, подсвечникам, книгам и даже к маникюрным наборам. Эти предметы, а также письменные принадлежности — от чернильниц до ножей для разрезания страниц (книги в то время продавались с неразрезанными листами) — считались уместным подарком от женщины.
Все перечисленное (даже табак!) можно было дарить и дамам — тетушкам, сестрам, приятельницам. Однако для возлюбленных мужчины стремились найти нечто более личное, подчеркнуто женственное. Дочь Федора Достоевского Любовь вспоминала, как писатель возвращался из-за границы: «Матери он привез элегантный бинокль из расписного фарфора, резной тонкой работы веер из слоновой кости, красивые кружева Шантильи, черное шелковое платье и белье с изящной вышивкой». Если сам подарок был «нейтральным», роль личного обращения играла дарственная надпись. Незадолго до смерти российский посол в Персии, автор «Горя от ума» Александр Грибоедов отправил жене Нине инкрустированный чернильный прибор, украшенный ангелами. На внутренней стороне крышки Грибоедов велел выгравировать по-французски: «Пиши мне чаще, мой ангел Нинули, навеки твой А. Г. 15 января 1829 г. Тегеран».
Если ухаживание за девушкой только начиналось, подарки не должны были вызывать у барышни и ее семьи чувства неловкости. Хорошими презентами на такой случай считались всевозможные альбомы, бонбоньерки (коробочки для леденцов монпасье) и рамочки для портретов, а в конце XIX века — фоторамки. Значение имела не стоимость подарка, а его уместность, соответствие интересам и увлечениям человека.
Материалы по теме
