Поэтессы переписывались, отправляли друг другу подарки и посвящали стихи.
Анна Ахматова и Марина Цветаева лично встречались лишь однажды, чему предшествовало их многолетнее общение: поэтессы переписывались, отправляли друг другу подарки и посвящали стихи. Но были между ними и литературное соперничество, и сплетни, и даже обиды.
С поэзией Ахматовой Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла сборник «Вечер».
С поэзией Ахматовой Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла сборник «Вечер».
“
«О маленькой книжке Ахматовой можно написать десять томов — и ничего не прибавишь… Какой трудный соблазнительный подарок поэтам — Анна Ахматова».
Десять лет спустя, в 1922 году, Цветаева посвятила Анне Ахматовой сборник «Версты», 11 стихотворений в котором адресованы непосредственно ей. Остро переживала Марина Цветаева и якобы «смерть» Ахматовой, слух о которой ходил после ареста Николая Гумилева.
“
«…Скажу Вам, что единственным — с моего ведома — Вашим другом (друг — действие!) — среди поэтов оказался Маяковский, с видом убитого быка бродивший по картонажу «Кафе поэтов»…»
По воспоминаниям современников, например поэта Георгия Адамовича, ранние стихи Цветаевой сама Анна Ахматова не оценила, отзывалась о них «холодновато». В 1920-е годы композитор Артур Лурье заметил Ахматовой: «Вы относитесь к Цветаевой так, как Шопен относился к Шуману», — имея в виду, что Шуман боготворил Шопена, а тот отделывался от «поклонника» лишь уклончивыми замечаниями. А спустя почти 40 лет на прямой вопрос Адамовича о поэзии Цветаевой Ахматова ответила даже с обидой: «У нас теперь ею увлекаются, очень ее любят, даже больше, чем Пастернака».
Но известно и другое, трогательное и теплое, письмо Анны Ахматовой к Цветаевой: «Дорогая Марина Ивановна, меня давно так не печалила аграфия, которой я страдаю уже много лет, как сегодня, когда мне хочется поговорить с Вами. Я не пишу никогда и никому, но Ваше доброе отношение мне бесконечно дорого. Спасибо Вам за него и за посвящение поэмы. До 1 июля я в Петербурге. Мечтаю прочитать Ваши новые стихи. Целую Вас и Алю. Ваша Ахматова».
Летом 1941 года Анна Ахматова приехала в Москву «по Левиным делам» — постараться похлопотать за арестованного сына, Льва Гумилева. Поэтесса узнала, что Цветаева хотела ее видеть («А Борис Леонидович [Пастернак] навестил Марину после ее беды и спросил у нее, что бы ей хотелось. Она ответила: увидеть Ахматову»), и пригласила ее в квартиру писателя Виктора Ардова на Большой Ордынке, где остановилась сама.
Встреча состоялась 7 и 8 июня 1941 года. Сведений о ней сохранилось очень немного. Виктор Ардов писал возвышенно: «Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлых процедур «знакомства». Не было сказано ни «очень приятно», ни «так вот Вы какая». Просто пожали друг другу руки… Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила ее». Публицист Лидия Чуковская, также лично знакомая с Ахматовой, вспоминала: «О самой встрече Ахматова сказала только: «Она приехала и сидела семь часов». Так говорят о незваном и неинтересном госте».
Сама Ахматова, по записям писательницы Лидии Чуковской, вспоминала о ней более прозаично: говорила, что Цветаева чуть ли не молча просидела в квартире Ардовых семь часов, а до этого капризничала, что может ехать только трамваем. Впрочем, на следующий вечер Цветаева снова присоединилась к компании Ахматовой, Чуковской и Ардова и пила с ними вино.
Вероятнее всего, «московское свидание» несколько разочаровало обеих поэтесс: слишком долог к нему был путь и слишком высоки были ожидания от встречи. В записях 1961 года Анна Ахматова вспоминала: «Страшно подумать, как бы описала эти встречи сама Марина, если бы осталась жива, а я бы умерла 31 августа 41 г. Это была бы «благоуханная легенда», как говорили наши деды. Может быть, это было бы причитание по 25-летней любви, которая оказалась напрасной, но во всяком случае это было бы великолепно. Сейчас, когда она вернулась в свою Москву такой королевой и уже навсегда… мне хочется просто «без легенды» вспомнить эти Два дня».
Но известно и другое, трогательное и теплое, письмо Анны Ахматовой к Цветаевой: «Дорогая Марина Ивановна, меня давно так не печалила аграфия, которой я страдаю уже много лет, как сегодня, когда мне хочется поговорить с Вами. Я не пишу никогда и никому, но Ваше доброе отношение мне бесконечно дорого. Спасибо Вам за него и за посвящение поэмы. До 1 июля я в Петербурге. Мечтаю прочитать Ваши новые стихи. Целую Вас и Алю. Ваша Ахматова».
Летом 1941 года Анна Ахматова приехала в Москву «по Левиным делам» — постараться похлопотать за арестованного сына, Льва Гумилева. Поэтесса узнала, что Цветаева хотела ее видеть («А Борис Леонидович [Пастернак] навестил Марину после ее беды и спросил у нее, что бы ей хотелось. Она ответила: увидеть Ахматову»), и пригласила ее в квартиру писателя Виктора Ардова на Большой Ордынке, где остановилась сама.
Встреча состоялась 7 и 8 июня 1941 года. Сведений о ней сохранилось очень немного. Виктор Ардов писал возвышенно: «Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлых процедур «знакомства». Не было сказано ни «очень приятно», ни «так вот Вы какая». Просто пожали друг другу руки… Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила ее». Публицист Лидия Чуковская, также лично знакомая с Ахматовой, вспоминала: «О самой встрече Ахматова сказала только: «Она приехала и сидела семь часов». Так говорят о незваном и неинтересном госте».
Сама Ахматова, по записям писательницы Лидии Чуковской, вспоминала о ней более прозаично: говорила, что Цветаева чуть ли не молча просидела в квартире Ардовых семь часов, а до этого капризничала, что может ехать только трамваем. Впрочем, на следующий вечер Цветаева снова присоединилась к компании Ахматовой, Чуковской и Ардова и пила с ними вино.
Вероятнее всего, «московское свидание» несколько разочаровало обеих поэтесс: слишком долог к нему был путь и слишком высоки были ожидания от встречи. В записях 1961 года Анна Ахматова вспоминала: «Страшно подумать, как бы описала эти встречи сама Марина, если бы осталась жива, а я бы умерла 31 августа 41 г. Это была бы «благоуханная легенда», как говорили наши деды. Может быть, это было бы причитание по 25-летней любви, которая оказалась напрасной, но во всяком случае это было бы великолепно. Сейчас, когда она вернулась в свою Москву такой королевой и уже навсегда… мне хочется просто «без легенды» вспомнить эти Два дня».
Анна Ахматова и Марина Цветаева лично встречались лишь однажды, чему предшествовало их многолетнее общение: поэтессы переписывались, отправляли друг другу подарки и посвящали стихи. Но были между ними и литературное соперничество, и сплетни, и даже обиды.
С поэзией Ахматовой Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла сборник «Вечер».
«О маленькой книжке Ахматовой можно написать десять томов — и ничего не прибавишь… Какой трудный соблазнительный подарок поэтам — Анна Ахматова».
Марина Цветаева
Десять лет спустя, в 1922 году, Цветаева посвятила Анне Ахматовой сборник «Версты», 11 стихотворений в котором адресованы непосредственно ей. Остро переживала Марина Цветаева и якобы «смерть» Ахматовой, слух о которой ходил после ареста Николая Гумилева.
«…Скажу Вам, что единственным — с моего ведома — Вашим другом (друг — действие!) — среди поэтов оказался Маяковский, с видом убитого быка бродивший по картонажу «Кафе поэтов»…»
Марина Цветаева
По воспоминаниям современников, например поэта Георгия Адамовича, ранние стихи Цветаевой сама Анна Ахматова не оценила, отзывалась о них «холодновато». В 1920-е годы композитор Артур Лурье заметил Ахматовой: «Вы относитесь к Цветаевой так, как Шопен относился к Шуману», — имея в виду, что Шуман боготворил Шопена, а тот отделывался от «поклонника» лишь уклончивыми замечаниями. А спустя почти 40 лет на прямой вопрос Адамовича о поэзии Цветаевой Ахматова ответила даже с обидой: «У нас теперь ею увлекаются, очень ее любят, даже больше, чем Пастернака».
Но известно и другое, трогательное и теплое, письмо Анны Ахматовой к Цветаевой: «Дорогая Марина Ивановна, меня давно так не печалила аграфия, которой я страдаю уже много лет, как сегодня, когда мне хочется поговорить с Вами. Я не пишу никогда и никому, но Ваше доброе отношение мне бесконечно дорого. Спасибо Вам за него и за посвящение поэмы. До 1 июля я в Петербурге. Мечтаю прочитать Ваши новые стихи. Целую Вас и Алю. Ваша Ахматова».
Летом 1941 года Анна Ахматова приехала в Москву «по Левиным делам» — постараться похлопотать за арестованного сына, Льва Гумилева. Поэтесса узнала, что Цветаева хотела ее видеть («А Борис Леонидович [Пастернак] навестил Марину после ее беды и спросил у нее, что бы ей хотелось. Она ответила: увидеть Ахматову»), и пригласила ее в квартиру писателя Виктора Ардова на Большой Ордынке, где остановилась сама.
Встреча состоялась 7 и 8 июня 1941 года. Сведений о ней сохранилось очень немного. Виктор Ардов писал возвышенно: «Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлых процедур «знакомства». Не было сказано ни «очень приятно», ни «так вот Вы какая». Просто пожали друг другу руки… Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила ее». Публицист Лидия Чуковская, также лично знакомая с Ахматовой, вспоминала: «О самой встрече Ахматова сказала только: «Она приехала и сидела семь часов». Так говорят о незваном и неинтересном госте».
Сама Ахматова, по записям писательницы Лидии Чуковской, вспоминала о ней более прозаично: говорила, что Цветаева чуть ли не молча просидела в квартире Ардовых семь часов, а до этого капризничала, что может ехать только трамваем. Впрочем, на следующий вечер Цветаева снова присоединилась к компании Ахматовой, Чуковской и Ардова и пила с ними вино.
Вероятнее всего, «московское свидание» несколько разочаровало обеих поэтесс: слишком долог к нему был путь и слишком высоки были ожидания от встречи. В записях 1961 года Анна Ахматова вспоминала: «Страшно подумать, как бы описала эти встречи сама Марина, если бы осталась жива, а я бы умерла 31 августа 41 г. Это была бы «благоуханная легенда», как говорили наши деды. Может быть, это было бы причитание по 25-летней любви, которая оказалась напрасной, но во всяком случае это было бы великолепно. Сейчас, когда она вернулась в свою Москву такой королевой и уже навсегда… мне хочется просто «без легенды» вспомнить эти Два дня».
С поэзией Ахматовой Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла сборник «Вечер».
«О маленькой книжке Ахматовой можно написать десять томов — и ничего не прибавишь… Какой трудный соблазнительный подарок поэтам — Анна Ахматова».
Марина Цветаева
Десять лет спустя, в 1922 году, Цветаева посвятила Анне Ахматовой сборник «Версты», 11 стихотворений в котором адресованы непосредственно ей. Остро переживала Марина Цветаева и якобы «смерть» Ахматовой, слух о которой ходил после ареста Николая Гумилева.
«…Скажу Вам, что единственным — с моего ведома — Вашим другом (друг — действие!) — среди поэтов оказался Маяковский, с видом убитого быка бродивший по картонажу «Кафе поэтов»…»
Марина Цветаева
По воспоминаниям современников, например поэта Георгия Адамовича, ранние стихи Цветаевой сама Анна Ахматова не оценила, отзывалась о них «холодновато». В 1920-е годы композитор Артур Лурье заметил Ахматовой: «Вы относитесь к Цветаевой так, как Шопен относился к Шуману», — имея в виду, что Шуман боготворил Шопена, а тот отделывался от «поклонника» лишь уклончивыми замечаниями. А спустя почти 40 лет на прямой вопрос Адамовича о поэзии Цветаевой Ахматова ответила даже с обидой: «У нас теперь ею увлекаются, очень ее любят, даже больше, чем Пастернака».
Но известно и другое, трогательное и теплое, письмо Анны Ахматовой к Цветаевой: «Дорогая Марина Ивановна, меня давно так не печалила аграфия, которой я страдаю уже много лет, как сегодня, когда мне хочется поговорить с Вами. Я не пишу никогда и никому, но Ваше доброе отношение мне бесконечно дорого. Спасибо Вам за него и за посвящение поэмы. До 1 июля я в Петербурге. Мечтаю прочитать Ваши новые стихи. Целую Вас и Алю. Ваша Ахматова».
Летом 1941 года Анна Ахматова приехала в Москву «по Левиным делам» — постараться похлопотать за арестованного сына, Льва Гумилева. Поэтесса узнала, что Цветаева хотела ее видеть («А Борис Леонидович [Пастернак] навестил Марину после ее беды и спросил у нее, что бы ей хотелось. Она ответила: увидеть Ахматову»), и пригласила ее в квартиру писателя Виктора Ардова на Большой Ордынке, где остановилась сама.
Встреча состоялась 7 и 8 июня 1941 года. Сведений о ней сохранилось очень немного. Виктор Ардов писал возвышенно: «Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлых процедур «знакомства». Не было сказано ни «очень приятно», ни «так вот Вы какая». Просто пожали друг другу руки… Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила ее». Публицист Лидия Чуковская, также лично знакомая с Ахматовой, вспоминала: «О самой встрече Ахматова сказала только: «Она приехала и сидела семь часов». Так говорят о незваном и неинтересном госте».
Сама Ахматова, по записям писательницы Лидии Чуковской, вспоминала о ней более прозаично: говорила, что Цветаева чуть ли не молча просидела в квартире Ардовых семь часов, а до этого капризничала, что может ехать только трамваем. Впрочем, на следующий вечер Цветаева снова присоединилась к компании Ахматовой, Чуковской и Ардова и пила с ними вино.
Вероятнее всего, «московское свидание» несколько разочаровало обеих поэтесс: слишком долог к нему был путь и слишком высоки были ожидания от встречи. В записях 1961 года Анна Ахматова вспоминала: «Страшно подумать, как бы описала эти встречи сама Марина, если бы осталась жива, а я бы умерла 31 августа 41 г. Это была бы «благоуханная легенда», как говорили наши деды. Может быть, это было бы причитание по 25-летней любви, которая оказалась напрасной, но во всяком случае это было бы великолепно. Сейчас, когда она вернулась в свою Москву такой королевой и уже навсегда… мне хочется просто «без легенды» вспомнить эти Два дня».
Материалы по теме
Главное изображение:
Георгий Верейский. Портрет Анны Ахматовой. 1929 / Константин Родзевич. Портрет Марины Цветаевой. 1960-ые
Георгий Верейский. Портрет Анны Ахматовой. 1929 / Константин Родзевич. Портрет Марины Цветаевой. 1960-ые