Волшебная лампа Аладдина
Спектакль «По щучьему веленью» С. Образцов называл «Чайкой» своего театра. А сделанную вместе с О. Ушаковой «Волшебную лампу Аладдина» — второй «Чайкой». Образцова ценили за чувство юмора — потом «третьей «Чайкой» он назначит знаменитый «Необыкновенный концерт» с З. Гердтом. «Как зачарованные, помню, смотрели мы один из первых образцовских спектаклей «Лампа Аладдина», восхищенно дивясь тому, как эффектно вырастал сказочный золотой восточный город с его дворцами и мечетями», — писал соученик Образцова по ВХУТЕМАСу Б. Ефимов.
Премьеру пьесы, написанной Н. Гернет по мотивам «1001 ночи», сыграли 1 октября 1940 года, изначально постановку задумали для людей взрослых. Позже Образцов, как принято сейчас говорить, «целевую аудиторию» поменял на «ребят» (его словцо). А туда продолжали приходить не только семьями, но иногда и взрослые — и без детей. Когда Образцов говорил о спектакле «лирическом… комическом», это понятно, но было у него и неожиданное определение — про «романтическую героику». С героикой кукольник связывал детскую жажду приключений, динамичного действия, а романтической она становилась благодаря сказке, когда даже жестоким сценам придумывали подачу, которая смягчала бы их, переставляла бы смысловые акценты.
И пока дети очаровывались отважным бедняком Аладдином и, как и положено дочери султана, чуть капризной, но прекрасной Будур, пока перед их глазами разверзались пещеры с сокровищами и вырастали узорчатые строения, пока искали лампу и побеждали злодея-Визиря, взрослые прислушивались к не стареющим от эпохи к эпохе словам. Про то, как сватавшийся за Будур Визирь на золотой дворец для царевны решил собрать по горсти золота с каждого дома. Про то, как Султан, завидев возведенный уже Аладдином золотой дворец, восклицает: «Я думаю, что человек, у которого такие дворцы, достоин быть мужем дочери султана!» Любопытно, как разные поколения зрителей реагируют на рефреном звучащие в спектакле слова «Запомни свое обещание». Или на слова о стремлении к власти. Начинается этот круговорот Визирем, справляющимся у своего Гадателя: «Скоро ли умрет Султан, да продлит Аллах его достойную жизнь?» — а завершается как раз Гадателем, что жаждет смерти и Визиря, и Аладдина, и с этими мечтами об абсолютной власти крадучись идет по пустыне, пока не попадает в лапы царя зверей, льва.
Образцовская команда (художник — Б. Тузлуков, кукол зверей делали Е. Гвоздева и Н. Солнцев, композитор — Г. Теплицкий, танцы ставились А. Газианц) сделала по-восточному изящный сплав подвигов и любовных треволнений, побеждающей зло отваги и чудес. Были даже «спецэффекты» — сквозь дым старой лампы являлся Джинн Кашкаш, адского красного цвета существо, вдруг сообщавшее Аладдину, что с удовольствием превратит пустыню в сад. Все это с вниманием к каждой детали — в афише есть даже «консультант по игре на бубне» — Ф. Шамсутдинов.
В книге «Моя профессия» Образцов вспоминал: «Михоэлс как-то сказал мне, что стиль — это быт, но, зная Михоэлса и его спектакли, я понимал, что он подразумевал не натуралистическую имитацию быта, а предельное выражение бытовых характеристик данной эпохи, данного народа. И естественно, что, создавая «Волшебную лампу Аладдина», художник Тузлуков опирался и в куклах, и в декорациях на характеристики Востока».
И, конечно, постановки образцовцев невообразимы без юмора. Вот по пустыне лениво ступает лев, его выход — отдельный номер. Скучно царю зверей, хотя и цветы растут, и даже вода есть в его владениях, — ложится зверь плюшевой мордой к зрителю и, вытащив когтистую лапу, чешет шевелюру совсем «по-человечьи». Изначально, кстати, он должен был напасть на Аладдина, а тот его, естественно, убить. Но как вспоминал Образцов, уже на премьерном показе дети настолько полюбили эту куклу, что устроить ей такой бесславный уход со сцены было невозможно: тогда царственное животное «переключили» на Гадателя.
«Волшебная лампа…» была для образцовцев этапной постановкой в техническом плане. Впервые спектакль играли только с тростевыми куклами. К голове и к кистям рук крепятся трости, с помощью которых персонажем управляет актер (а если кукла должна жестикулировать обеими руками, помогает второй кукловод), что делает кукольную пластику более разнообразной.
В СССР тростевых кукол начали использовать в своем театре И. и Н. Ефимовы, которые, по словам Образцова, «фактически были первыми советскими кукольниками». Затем в Воронеже в тростевых кукол «играл» Н. Беззубцев. У Образцова в театре конструкция героев отличалась от предшественников, но все равно Образцов вел их происхождение от ефимовских. Но главное, после «Лампы» тростевые куклы стали необыкновенно популярны.
Благодаря Тузлукову в спектакле появилась и другая техническая особенность — двухплановая ширма (одна выше и дальше другой), которая, во-первых, помогала менять декорации быстро сменявших друг друга картин действия, а во-вторых, сделала саму картинку спектакля объемнее. Так и играют — уже больше 70 лет. И какие бы ни были возможности у кинематографа, когда сказка со всеми ее и чУдными, и чуднЫми событиями каждый раз рождается здесь и сейчас, часто это производит большее впечатление.
