Вишневый сад
Московский режиссер Валерий Саркисов восьмой раз встречается с труппой Нижегородского театра драмы, причем уже второй раз на чеховском материале. Прошлая его работа — «Дядя Ваня» — принесла театру призы и признание на разнообразных всероссийских и региональных театральных фестивалях, а у нижегородцев сам режиссер заработал славу постановщика, любящего и понимающего пьесы Антона Павловича.
«Вишневый сад» поставлен Валерием Саркисовым с той же творческой командой. Так, Анатолий Фирстов перевоплотился здесь из Ивана Войницкого в Леонида Гаева, а Сергей Блохин из доктора Астрова в купца Лопахина.
Режиссер создал спектакль об ушедшем прошлом. Обратившись к стилистике черно-белого кино начала века, он намеренно дистанцировал происходящее на подмостках от зрителей. А посредником становится большой экран. Для персонажей спектакля в нем, в том, что на него транслируется, заключено их будущее. К примеру, именно на экране Лопахин презентует свой план уничтожения сада и строительства дач. Для нас, сегодняшних зрителей, экран — это скорее окно в уже ушедшее. В чарующую атмосферу начала XX века. Со сцены на экран перенесутся в финале и сами герои — на черно-белой дрожащей пленке проступят их счастливые лица, еще не затронутые предчувствием будущего несчастья.
Собственно, экран служит и созданию общей тональности спектакля — с кинокадров начинается действие, когда под первые рояльные аккорды тапера разъедется легкая шторка, открывая зрителю кадры из люмьеровских и чаплиновских фильмов. В образе Чарли появится, кстати, на подмостках и вечная клоунесса Шарлотта (Елена Суродейкина). А сами подмостки с черными атласными портьерами под потолок, длинными рядами стульев да задернутым экраном на авансцене настойчиво будут вызывать из памяти образ заброшенного кинотеатра начала XX века.
«Пустота» осязаемой декорации (художник — Александр Орлов) дальше по действию будет только больше и больше нагнетаться. Не будет цветущих садов (лишь иногда мелькнет на экране вишневая ветка), даже «многоуважаемого шкафа» не будет — Гаев произнесет свой знаменитый монолог, глядя куда-то в кулису, за сцену.
Но эта мрачность сценографии отступит, когда сцену заполнят люди — эти вернувшиеся в свой родной дом хозяева имения. Зазвучит смех, ненужные слова и признания, завяжутся новые после долгой разлуки отношения, и блики теплого золотого света лягут на открытые двери, перила, на плечи и лица, делая их моложе и счастливее. Но это вечерний свет — прощальный.
«Мне нравится Чехов и его «Вишневый сад», — говорит Валерий Саркисов. — В этой пьесе много чего заложено. Сейчас, когда в России так много агрессии, мне хотелось бы подчеркнуть присущее Чехову отсутствие авторского осуждения или оправдания персонажей. Ведь у каждого из них своя судьба и свое отношение к родине».
И каждому режиссер дает свою «звездную» минуту. Каждый из героев время от времени поднимается на сцену на сцене — небольшую «эстраду», на которой расположен экран. Поднимается в те минуты, когда желание высказаться, «прокричаться» буквально становится жизненной необходимостью. Именно на этой мини-сцене происходят все главные диалоги, объяснения, исповеди. Здесь Епиходов раскаивается в собственной никчемности, здесь не могут найти общий язык Варя с Лопахиным, здесь Шарлотта длинным монологом пытается «заговорить» собственное прошлое.
Центральным и, если это слово применимо, наиболее положительным образом в спектакле Саркисова становится Лопахин в исполнении Сергея Блохина. Он очень понятный и расчетливый (без негативного оттенка). Человек, знающий, к чему стремится, и прямо идущий к собственной цели. Потому-то зритель нижегородского спектакля не увидит лопахинского куража и ликования по поводу приобретения вишневого сада. Правда, осуществление цели оказывается неподъемной ношей и в главном его монологе сквозит далеко не только радость, но и предчувствие надвигающейся катастрофы.
В спектакле, кстати, звук топора, рубящего вишневый сад, не раздастся. В финале, по традиции, на опустевшей сцене останется забытый старый Фирс, но тишину прорежет не топор — вновь оживет экран. Оживет, чтобы прогнать гнетущее впечатление последней сцены, чтобы вновь вернуться туда, где еще светило солнце. И завершится спектакль черно-белым кинороликом — зарисовкой из счастливой жизни людей, еще недавно живших в этом доме, но теперь навсегда ушедшей в прошлое. Все герои в сборе, чтобы в конце застыть на экране неподвижной фотографией, снимком из далекого и прекрасного прошлого.
Вот только от такого финального кадра становится еще грустнее…
