Сирано де Бержерак
Фрагмент статьи Елены Ковальской «Убит поэт де Бержерак!» в газете «Ведомости» (2002 г.):
«Маркетинг моссоветовской премьеры в замалчивании имен не нуждается — напротив, билеты можно продавать как минимум на троих: на любимца публики Александра Домогарова (сам Сирано), Ольгу Кабо (возлюбленная Сирано — Роксана) и Сергея Виноградова (влюбленный в Роксану граф де Гиш).
Спектакль начинают со сцены скандала, который учинил во время представления в Бургундском отеле Сирано. Обычно режиссеры от этой сцены оставляют пару вводящих в курс дела диалогов, а Павел Хомский, напротив, напустил в директорские ложи и оркестровую яму костюмированную публику. Дают оперу «Клориза», в ней поет Монфлери, а в публике ждут Сирано и объясняют тем, кто его не знает, что это астроном, музыкант, физик, философ, к тому же сумасшедший, не любит Монфлери, а главное — поэт. Выходит Монфлери, заводит песню — и вдруг: «Эй, шут гороховый, мне помнится, тебе я запретил играть на сцене!» По проходу из зала, словно на параде, марширует Домогаров. В пестро одетой толпе маркизов и гвардейцев, буфетчиц и воров он один — белое с черным, шелк и кожа, курносый нос под черной шляпой. «Я вызываю всех. Вы? — расхаживает он по авансцене в счастливой близости от публики и указует в зрителей перстом. — Нет? Вы? Нет? Вы?» Публика в истоме замирает. Спектакль, который начинается этой широкомасштабной экспозицией, будет ей под стать — добротный, подробный, без выкрутасов. Актеры станут менять наряды и парики, один пышней другого. Разок вывезут настоящую карету. Плотная толпа гвардейцев во главе с барабанщиком направится вверх по лестнице в бой, неся перед собой, как хоругвь, кружевной платок Роксаны, и раненые будут эффектно падать с высоты прямо на сцену. А массивная деревянная конструкция художника Бориса Бланка начнет вращаться сообразно переменам места действия, и в центре вращений декорации и событий будет стоять со шпагой наготове и рифмой на устах простой и мужественный парень — Сирано».
Фрагмент статьи Веры Камша «Перчатка Александра Домогарова» (2002 г.):
«Пьеса Ростана — одна из самых известных и любимых и зрителями, и актерами. Автор определил ее как героическую комедию, но так уж вышло, что большинство постановщиков видели в «Сирано» какую-то одну ипостась. Кто-то делал упор на героизм и романтику, кто-то — на юмор, порой доходя в этом до откровенной пошлости. Моссоветовцы же подошли достаточно близко к определению Ростана, не отказавшись ни от смеха, ни от высокой трагедии. <…>
Сирано в исполнении Домогарова не бесплотный герой без страха и упрека, а земной человек. В нем уживаются жестокость и благородство, цинизм и романтичность, мнительность и гордость. И еще он Поэт и он умеет любить. <…>
Очень хороши роли второго плана, особенно поэт-кондитер-меценат-неудачник Рагно и капитан гвардейцев Карбон. Трудно сохранить спокойствие, когда гасконцы уходят в свой последней бой по лестнице, ведущей то ли в небытие, то ли в Вечность. Потрясает и последняя сцена Сирано. Увы, смерть всегда приходит не вовремя, не давая додумать, дописать, долюбить, дожить. Так и Сирано — поэт, философ и бретер, схватившийся с судьбой и проигравший. Или все-таки выигравший?»
