Золушка
По одноименной пьесе-сказке Евгения Шварца.
Премьера спектакля состоялась 20 января 1966 года. Его поставила жена Рубена Симонова Светлана Джимбинова под руководством режиссера. Роль Короля исполнил блистательный вахтанговец Юрий Волынцев.
Из книги Ларисы Колесовой «Проблемы детской литературы» (1995 г.):
«Обращение многих детских писателей к сказочному жанру во второй половине 30-х годов имеет много причин. Одна из них — общественная атмосфера, засилье цензуры. Размышления Евгения Шварца о времени и о себе в дневниковых записях 1945–1947 годов, когда писался сценарий и снимался кинофильм «Золушка», помогают глубже понять мироощущение художника, его замысел. В записи от 16 января 1947 года читаем: «…На душе смутно. Я мастер ничего не видеть, ничего не обсуждать и верить, даже веровать, что все обойдется. Но через этот туман начинает проступать ощущение вещей, на которые глаз-то не закроешь». <…>
Образная система шварцевской сказки существенно отличается от литературного первоисточника — сказки Шарля Перро. <…> Шварц бережно переносит мотив злой Мачехи, притесняющей падчерицу и мужа, однако семейный конфликт превращает в социальный: Мачехе мало властвовать в собственном доме, ей хочется управлять всем королевством. Сказочная Мачеха под пером Е. Шварца обретает вполне реалистические и даже конкретно-исторические черты. <…> Весь текст сценария, связанный с изображением характера Мачехи, пронизан иронией. <…>
Как видим, сказочное и реально существующее зло у Е. Шварца едины, неразделимы. Бережно перенеся из литературного первоисточника мотив противостояния падчерицы и мачехи, Е.Шварц окружает Золушку друзьями-единомышленниками. На одном полюсе конфликта — Мачеха с дочками (роль последних в сценарии предельно сужена), на другом — Золушка, ее отец, Фея, Паж, Король, Принц и даже Капрал, словом, все хорошие, честные, порядочные люди. Зло, хотя и сильно, одиноко, доброе начало объединяет всех. <…>
За то, что в самые мрачные времена Е. Шварц, К. Чуковский, А. Толстой, А. Волков, Н. Носов, А. Некрасов могли донести до читателя правду, сохранить в нем живую душу, надо, как советовал поэт, пред ними «смиренно преклонить колени». <…>
Режиссер Юрий Завадский о Рубене Симонове в журнале «Театр» (1969 г.):
«Рубен Симонов принадлежит к числу художников советского театра, имя которых не забудется. <…> Я знал Рубена Николаевича с первых его шагов в театре. Он появился в Мансуровской студии весной двадцатого года — юный, озорной, непоседливый. Я играл вместе с ним в вахтанговских постановках: «Чудо святого Антония» Мориса Метерлинка, «Принцесса Турандот» Карло Гоцци — спектаклях, продолжающих оставаться для меня образцами режиссерского искусства, взлетами художественного вдохновения Вахтангова. На моих глазах возникло и развивалось дарование Симонова — актера и режиссера, взращенное нашим общим учителем. <…>
Удивительная легкость воображения, сценическое обаяние, острое ощущение формы, редкая музыкальность, воплощавшаяся у Симонова в сложный ритмический рисунок, поразительная пластичность, яркий темперамент, точное ощущение целостности формы и содержания, неспокойная, творчески ищущая мысль — все это соединялось в Рубене Симонове с той великой мерой, какая только и порождает крупные артистические индивидуальности. <…>
Я знаю, что Вахтангов ценил Рубена, и не только за одаренность, но и за принципиальность, стойкость характера, определенность художественных пристрастий. <…> Именно Симонову было суждено продолжить дело Вахтангова в стенах театра его имени. <…> Он не брал на себя обязательств быть «вторым Вахтанговым». Но был верным и талантливым учеником Евгения Багратионовича, а сочетание этих двух слов — «верный» и «талантливый» — уже предполагает своеобразное восприятие вахтанговского искусства. И это свое восприятие, свое понимание вахтанговского в театре Симонов защищал стойко и мужественно». <…>
