Егор Булычов и другие
По пьесе М. Горького
Из статьи Павла Любимцева о Борисе Захаве в книге Б. Захавы «Мастерство Актера и Режиссера» (1973 г.):
«Горьковский «Егор Булычов» <…> стал звездным часом в режиссерской биографии Б.Е. Захавы, его поразительным взлетом, настоящей победой… В этой работе театра из великолепно организованного, подробнейшего быта вырос мир яростных страстей, подлинной нежности, глубоких социальных прозрений. <…>
Ни с чем не сравнимо в истории театра значение драматургии М. Горького, ранние пьесы которого имели огромный успех на сцене МХТ, а в советское время, начиная с «Егора Булычова», поставленного в 1932 году Театром имени Вахтангова, широким потоком влились в репертуар великого множества театров. <…>
Прочитав эту пьесу, А.Н. Толстой написал Горькому: «Изумительно, что пройдя такой путь, Вы подошли к такому свежему и молодому искусству».
Из книги Б. Захавы «Мастерство Актера и Режиссера» (1973 г.):
Когда я ставил на сцене Театра имени Вахтангова «Егора Булычова», мы сразу же установили, что действие пьесы происходит в Костроме. И как только это было установлено, <…> исполнители начали ежедневно упражняться с целью органического овладения костромским говором (на «о»). <…>
Между четвертой и пятой постановками названной пьесы прошло 15 лет. Многое в нашей стране и во всем мире изменилось за это время, и, когда я в первый раз после перерыва перечитал пьесу, она мне показалась еще более актуальной, еще более современной. Соответственно этому и характеристика первого непосредственного впечатления обогатилась рядом новых определений. Столбец этих определений увеличился, что породило в дальнейшем ряд новых сценических красок в режиссерской интерпретации пьесы, в ее постановке». <…>
Фрагмент книги И.Л. Сергеевой и М.Р. Литвина «Судьба театра, Театр им. Евг. Вахтангова 1913–1996 гг.»:
<…> «Еще в 1951 году возобновили «Егора Булычова», сошедшего с афиши после смерти Щукина. Теперь Захава ввел на главную роль Сергея Лукьянова. Лукьянов — один из главных положительных, социально определенных героев своего времени — играл Булычова сильным, пытливым бунтарем, в трактовке, близкой к щукинской, хотя Щукина в этой роли не видел. И весь спектакль, где каждый эпизод, как в былые годы, был отлично сделан, со многими прежними исполнителями: Е. Алексеевой, Д. Андреевой, Н. Русиновой, В. Кольцовым и прекрасной новой Шуркой — озорной, дерзкой, умной Л. Пашковой — стал живым и значительным!»
«Давно не читал пьесы такой пленительной, — писал Горькому В.И. Немирович-Данченко. — Право, точно Вам только что стукнуло 32 года! До того свежи краски».
А К.С. Станиславский заявлял: «В этой пьесе я вижу лучший предлог для того, чтобы раскрыть свое отношение к театру и современности».
Фрагмент книги М.А. Ульянова «Работаю актером» (1987 г.):
<…> «Всю жизнь Егор Булычов жадно и взахлеб жил. Любил, умел жить. И следовал законам своего общества — обманывал, притеснял, обижал людей. Был озорным и крепким человеком. И вдруг смертельная болезнь, в безысходность которой он поверил. И вот, оглядываясь на жизнь, на краю которой он стоит, он увидел ее бессмысленность и страшное несовершенство. Что мир, в котором жил Егор Булычов, жесток, он знал и раньше. Но почему он такой? Почему? Нам казалось, что важно не столько протестовать против этого мира — это естественно, это неоспоримо, — сколько вскрыть его. А вскрывает, анатомирует, допытывается до изначальной причины несовершенства мира Егор в трагический миг своей жизни. Кто виноват: жизнь или люди, которые сделали ее такой?
Углубляясь в зловонные дебри жизни своего дома и жизни своего общества, он все больше озлобляется и звереет. К протесту приходит, поняв несовершенство жизни, которой жил. Егор никогда не смотрел на все, что его окружает, так пристально, так неустанно, так бесстрашно. В мучительном желании найти оправдание всему происходящему он спрашивает, злится, провоцирует, просит, молчит, издевается и с безнадежностью понимает, что виноваты люди: их жадность, их тупость, их глупость, их эгоизм, их бессердечие. И ложь, которая опутала как паутина все живое: «Кругом вранье», — горько говорит Егор». <…>
