Предпоследний концерт Алисы в стране чудес
Фрагмент статьи Марины Зайонц «Вокруг и около» в журнале «Итоги» (2003 г.):
«Концерт Алисы», наверное, потому и назван предпоследним, чтобы мы не волновались, — это еще не конец. Погребничко в очередной раз отправился на поиски утраченного времени для того, чтобы снова, в который уже раз, связать свою и чужие жизни в одно неразделимое целое. Впустить тайные и печальные чеховские перепевы в детскую сказку английского автора — идея не для слабонервных, но для Юрия Погребничко совсем не удивительная. Нежное и безумное сочинение Льюиса Кэрролла он поставил именно так, как написано, — безумно и нежно.
В начале спектакля юная девочка, в программке поименованная просто Машей (симпатичная и улыбчивая дочка Юрия Погребничко), и седой немолодой мужчина (актер Алексей Левинский) о чем-то своем пытаются договориться с помощью рук. Она его напутствует, он внимательно слушает, наклонив лохматую голову. Левинский и будет играть Алису. И нет тут ничего странного, потому что Алиса, твердо помня, кем она была утром, потом уже не может понять ничего. Ну то есть совсем как у Чехова: «Кто я, зачем я, неизвестно». В пижаме поверх костюма, взяв в руки потертый чемоданчик, он отправляется в сказочное путешествие, присев на какую-то узкую жердочку меж двух железных столбов. То ли в кэрролловскую нору Белого Кролика провалился, то ли в пугающую дыру, именуемую памятью.
Левинский играет тут удивительно. В том смысле, что так обычно актеры не играют, желая успеха и поддержки аудитории. Говорит хриплым, тихим голосом, без привычных актерских модуляций, но чаще всего молчит, в действии почти не участвует, смотрит и улыбается. Улыбается, словно стесняясь за свое тут присутствие, жалкой, всепонимающей улыбкой несчастного, всеми руганого-переруганого интеллигента. Иногда вдруг становится похожим на поэта Мандельштама, всклокоченного, с заросшей щетиной, и это не кажется ни неожиданным, ни случайным. Потому что все это сыграно и о нем тоже. О Погребничко, о Левинском, об Окуджаве, Галиче, Чехове и о нас с вами — все судьбы смешались в этом странном существе по имени Алиса, одетом вроде бы в полосатую пижаму, но при желании-то она может показаться и арестантской робой. Ему в спектакле так прямо и говорят: «Ты так похож на всех людей сразу». И это, скажу я вам, чистая правда.
Спектакль при этом легкий и на редкость смешной. Тончайший английский абсурд проступил в нем абсурдом нашей с вами общей советской жизни, которая, может, кого-то и толкает к злым обличениям, но только не Погребничко. Он ее любит. Не потому, конечно же, что она — советская, но потому, что она — наша. В ней все смешалось, все летит в каком-то придурочном вихре, хохоча и подмигивая. Все эти Труляля и Траляля, Треска и Белуга — изящные девушки в черной нацистской форме, чеширские коты, забывшие свою знаменитую улыбку в какой-то другой жизни и одетые красноармейцами разных времен, молчаливый пожилой Король с грустными выцветшими глазами (Константин Желдин) и хохотушка Королева в ватнике, жизнерадостно отдающая приказ рубить головы (Ольга Бешуля). Одно нечаянно произнесенное слово тянет за собой целую цепь ассоциаций: кэрролловские три «кисельные барышни» немедленно пробудили к жизни любимых и незабвенных чеховских сестер, драка Труляля и Траляля оборачивается дуэлью Тузенбаха и Соленого, которая, в свою очередь, вызвала к барьеру Онегина с Ленским, и так далее до бесконечности. Страна чудес, ничего не скажешь».
