Диалоги Кармелиток
В основе сюжета — реальная трагическая история времен Великой Французской революции. Революционные власти издают декрет о ликвидации монастыря ордена кармелиток. Монахини во главе с настоятельницей обрекают себя на мученическую смерть на эшафоте. Дочь маркиза де ля Форса — Бланш, укрывавшаяся в эти кровавые времена в святой обители, решает достойно встретить судьбу, разделив печальную участь своих спасительниц.
Сохранились подлинные записки, сделанные во время Французской революции монахиней-кармелиткой. Сама она гильотинирована не была, а ее сестер по монастырю казнили. На этом материале немецкая писательница Гертруда фон Ле Форт написала книгу «Последняя на эшафоте». На основе этого текста в 1947 году французский доминиканский священник отец Брюкбергер и Филипп Агостини написали по мотивам этого рассказа сценарий для фильма и попросили французского писателя и публициста Жоржа Бернаноса написать диалоги для фильма. Диалоги показались артистам слишком трудными и в фильме использованы не были. После смерти Бернаноса его друзья переделали диалоги в пьесу для театра. Она-то и стала основой либретто оперы Пуленка.
Премьера «Диалогов кармелиток» состоялась 26 января 1957 года, и историки считают этот день знаменательным: впервые со времен Пуччини публика «Ла Скала» приняла новое сочинения (а здесь было осмеяно и освистано немало произведений — Стравинского, Рихарда Штрауса, Берга, Даллапиккола, Менотти и Мийо). Миланцы встретили спектакль шумными овациями. Критик Бернар Гавоти, присутствовавший на премьере, писал в «Figaro»: «Я приехал в Милан, прочел текст Бернаноса и плохо представлял себе, какова может быть музыка. Покинул «Ла Скала» убежденный и взволнованный. Пуленк не только почтительно отнесся к идеям и стилю Бернаноса, но и провел также линию не меньшей важности — линию человечности».
Парижская премьера «Кармелиток» состоялась 27 июня того же года, вслед за ней последовала постановка в Кельне, а затем «Диалоги кармелиток» пересекли океан и были поставлены в Сан-Франциско, через год последовала премьера в «Ковент-Гарден» и так далее — опера шла на всех более или менее крупных сценах Европы и мира. В роли Бланш де Ля Форс выступила Дениз Дюваль (непременная участница оперных премьер Пуленка), показавшая на этот раз всю драматическую силу своего таланта. Если в миланской постановке господствовал стиль «большой оперы», который не совсем соответствовал желаниям композитора, то парижская премьера отмечалась как более близкая авторскому замыслу — в ней гораздо сильнее подчеркивалась человеческая, личная драма.
Режиссер Дмитрий Бертман, знаменитый своей привычкой шокировать публику, удивил и на сей раз — но как раз не причудливыми экспериментами, а напротив, строгим, практически аскетичным решением спектакля. Художники-постановщики Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева придумали декорацию в виде обшитой медью стены с диагональным прорезом, вдруг принимающим форму креста, повисшего над сценой. Монахини в традиционных черно-белых нарядах, солдаты — словно из ящика игрушек, в шинелях и треуголках, с бронзовыми лицами.
Бертман работает в манере психологического театра и пытается понять, что за странные отношения связывают героиню оперы с ее братом (они оказываются в одной постели), отчего именно Бланш призывает к себе Настоятельница на смертном одре, случайно ли Мать Мария Воплощения, принявшая вместе с кармелитками обет мученичества, не оказалась вместе с ними на эшафоте? По версии Бертмана (не Пуленка) Мать Мария «крутит» роман со Священником, отравляет Настоятельницу и является к Бланш вестницей смерти…
Все происходящее в опере подается сквозь призму восприятия и переживаний юной аристократки Бланш Де Ля Форс, натуре крайне чувствительной. Ее разговоры с Настоятельницей — о вере, молитве, жизни и смерти, по сути и есть те самые Диалоги, вынесенные в название оперы. Бланш, сбежавшая из монастыря (не выдержав ужаса обета мученичества), совершает главный поступок своей жизни — возвращается и присоединяется к сестрам, восходящим на эшафот.
«Кармелитки» — опера чисто женская, ансамблевая, ее выбор, быть может, был продиктован потрясающим собранием женских голосов (и невероятно харизматичных актрис) в труппе театра. Роль Бланш была словно написана для Натальи Загоринской, поражавшей и чувством стиля, и внутренним нервом, ранимостью, присущим героине. Лариса Костюк, исполнившая партию Матери Генриетты, фанатичной настоятельницы монастыря.
Кульминация спектакля — казнь кармелиток, по настоянию автора должна сопровождаться стуком гильотинного ножа, а количество голосов в хоре уменьшается соответственно количеству ударов. Бертман решает эту сцену эффектно, как демоническую партию в боулинг: монахини в нижних рубашках и с остриженными волосами (каждый скрежет ножниц словно предвосхищает будущие удары ножа) поднимаются на эшафот. Исчезает монашка, раздается стук меча — и солдат выкидывает белый кегельбанный шар…
