Как поссорились…
«Как поссорились…» — из тех премьер, которые вышли несколько лет назад, успев к юбилею — 200-летию со дня рождения Николая Васильевича Гоголя. В процессе репетиций худрук и режиссер спектакля Сергей Арцибашев понял, что вместо одной премьеры получается сразу две. Очень разными, по его мнению, получались спектакли, в одном из которых главные роли играли Александр Лазарев и Игорь Кашинцев (а также Рамзес Джабраилов, Светлана Немоляева), в другом — Игорь Костолевский и Михаил Филиппов (а также Геннадий Чулков, Галина Анисимова). Когда сыграли премьеру, желающих обнаружить эти различия оказалось немало.
Арцибашева нельзя заподозрить в конъюнктурном интересе — Гоголя он полюбил задолго до очередной круглой даты. «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» из миргородского цикла стала и в театре, как и у Гоголя, поводом к рассказу о том, как не дружба двух мирных селян, а мир раскололся надвое. Мир, соединивший два двора в один, где Гапкины дети могли безбоязненно прислониться и у этого дома, и у другого, как и живность — паслась, не зная границ, вдруг делит трещина, самая настоящая (сценография и костюмы Владимира Арефьева), чем дальше в лес — тем шире этот разлом, этот тектонический сдвиг пород, рушащий мир, обещающий подлинно — светопреставление.
Особенных различий в имевшихся двух спектаклях не было, разве что — в мелочах, в каких-то деталях, больше решали — личности артистов: кто-то ведь больше любил Лазарева, давно оценил комедийный талант Игоря Кашинцева, кому-то по сердцу и ближе — Костолевский с Филипповым. Ну, вот — разве что Иван Иванович в исполнении Александра Лазарева мгновенно откликался на приглашение своей ключницы и свояченицы Гапки и с готовностью валился на нее, уже лежавшую на диване, а тот же герой в исполнении Игоря Костолевского, несмотря на не менее горячее приглашение, лишь приседал рядом. Так Костолевский и жениться в «Женитьбе», гоголевской же, не спешил, что, впрочем, положено его герою по сюжету.
И Малягин, которого называют православным драматургом, и Арцибашев к слову Гоголя относятся уважительно, потому ни о каких радикальных внедрениях в текст или в сюжет говорить в данном случае не приходится (ну и хорошо). Арцибашев не стал ставить эту повесть как историю, например, о нынешних отношениях Украины и России (и ладно). Тем не менее театральная история начинается там, где у Гоголя — уже вторая глава. На сцену Иван Иванович выходит сразу с вопросом: «Чего у меня нет?» Это не означает, что вся первая гоголевская главка для спектакля потеряна. Нет. Даже самые первые предложения — восклицания и восторги по поводу прекраснейшей бекеши Ивана Ивановича и его же смушки, про яблони его и груши, — все вложены в уста Гапки, утешающей хозяина, который всматривается вдаль и до поры до времени не может понять, чего у него нет. Не потерялись и отличия в одежде, отмеченные Гоголем, и внешние отличия — «Иван Иванович худощав и высокого роста; Иван Никифорович немного ниже, но зато распространяется в толщину».
Конечно, потери есть, не без того. У Гоголя: «Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх». Но такое показать или сыграть почти невозможно. Но, скажем, показать разницу в разговоре, в характерах можно было — что Иван Иванович имеет необыкновенный дар говорить приятно, а Иван Никифорович «больше молчит, но зато если влепит словцо, то отбреет лучше всякой бритвы». У Лазарева и Кашинцева, впрочем, эти отличия — все равно заметны, не потерялись.
Среди лучших, самых удавшихся сцен — явление в гости Ивана Никифоровича, которая расстраивает наметившееся примирение, в исполнении Светланы Немоляевой. Почти цирковой номер, в котором ужимки и прыжки (настоящие прыжки!) этой миргородской фурии вызывают живую реакцию публики. Так же, например, неожиданно трогательна реакция Ивана Никифоровича, когда тот на балу вдруг вспоминает и недоумевает: как же так, его волы всегда паслись у меня… Но — возврата к былому уж нет.
Когда-то открывший возможность упорядочить и расслоить гоголевские речи в «Женитьбе» народными песнями, Арцибашев и тут солистов то и дело отводит в тень, чтобы дать выйти на сцену хору, селянам и селянкам. Украинские песни волна за волной накрывают диалоги, точно пытаясь погасить непримиримый конфликт «сторон».
Поют у Арцибашева хорошо.
В других случаях режиссёр не так строг к актёрам и украинский колорит разбавляет, украшает речь одной только Гапки (Любовь Руденко и Валентина Светлова). Все остальные — говорят по-русски, как положено святым (см. уже упомянутую «Женитьбу»).
Яркости, сочности гоголевской прозы вполне соответствует манерам актерской игры, тоже «с плюсом», чему актёры рады и скрыть не в силах, чувствуя возможность, как говорят в театре, потянуть одеяло на себя.
У Гоголя, все помнят, повесть кончается словами о том, что скучно на этом свете, господа. У Арцибашева сверху сыпется театральный снег и новый городничий обещает, что скука пройдет.
