Спартак
«Настоящие шедевры искусства рождаются редко, но именно они подводят итоги трудных многолетних поисков, в них раскрывается сила отдельных исполнителей и всего коллектива. Быть может, как никому, мне близок и радостен успех «Спартака», успех Юрия Григоровича, художника, уверенно утверждающего реформу, в борьбе за которую столько было перенесено и выстрадано», — так оценил спектакль выдающийся балетмейстер Касьян Голейзовский.
Спектакль действительно стал эталоном целого вида искусства.
Роман Джованьоли, который лег в основу либретто и музыки, повествует об античном «революционере» — плененном гладиаторе, который восстал против рабства.
Что непосредственно послужило стимулом для написания Арамом Хачатуряном в 1954 году музыки будущего балета? «Кроме легкого армянского колорита, придающего музыке особое, по словам самого Григоровича, «романтическое звучание», за ее танцевальными ритмами, столь легкоусвояемыми в танце чувствовалась и какая-то иная утверждающая себя победная сила. Отчего идет это настроение — от недавно закончившейся войны или это тираноборческие мотивы как таковые, которые большого мастера так или иначе всегда посещают? А, может быть, мы уже подобным образом слышим музыку, трансформируя внутри себя и наделяя самыми, порой, далекими ассоциациями. Но это лишь говорит об огромности самого сочинения, все подряд, ведь мы не наполняем от себя ничем высоким», — размышляет один из замечательных исполнителей роли Спартака — Михаил Лавровский.
Но «Спартак» в Большом театре ставили и до Григоровича. Сначала Игорь Моисеев, потом Леонид Якобсон. Оба — талантливые художники, именитые мастера. В их распоряжении были та же величественная партитура Хачатуряна, практически те же актеры в центральных ролях, наконец та же сцена, на которой разворачивались коллизии сюжета. Но лишь гений Григоровича создал удивительную фреску, поразившую художественный мир.
Когда была сделана эта видеозапись, исполнилось одиннадцать лет со дня премьеры «Спартака».
В нем танцевали прежние исполнители, вводились новые артисты. В роли Спартака открылась уникальность дара Владимира Васильева. Его герой существует на накале страсти и силы, которые, кажется, лежат за пределами возможного. Образ, сочетающий героику и лирику в исполнении Владимира Васильева, неизменно производил сильнейшее впечатление. По словам Галины Улановой: «Когда вы видите, как тело Спартака поднимают на пики, вы не можете сдержать рыданий». Каждый жест артиста полон мужества, каждый момент танца насыщен смыслом, сложнейшие поддержки исполнены точно и легко.
Хрупкая, нежная Екатерина Максимова представала в роли Фригии воплощением любви и преданности. С самого начала она не была готова к героическому порыву, смиренно переносила удары судьбы, вынужденную разлуку со Спартаком. Но, по сути, оказалась той духовной опорой, что необходима даже самому мужественному человеку, бросившему вызов государственному строю.
На другом полюсе оказывались герои Татьяны Голиковой — Эгины и Михаила Габовича — Красса.
Не все артисты способны привлечь внимание зрителей и долго удерживать его. Голикова этой тайной владеет. Ее Эгина столь же прекрасна внешне, сколь и порочна внутри. Словно дьяволица посмеивается Эгина Голиковой, ощущая свою власть над Крассом. Но не только неуемность любовных излияний, — ее отличает жажда власти и жестокость, превращающая женщину в хищную пантеру. Впрочем, слово любовь совсем не подходит к этому бездушному чудовищу, которая и собственное тело может с легкостью использовать в качестве инструмента для достижения цели.
Красс — первая крупная работа Михаила Габовича в Большом театре. Словно ядро, пущенное мощной катапультой, он прорывает пространство прыжками, тяжелой поступью попирает землю. Как и Эгина, он развращен и циничен. Испытывает ли этот Красс какие-то чувства к своей спутнице? Кажется, нет. Эгина для него лишь источник физического наслаждения и способ забыться, отвлечься от собственных страхов и фобий. Но в отличие от цельной и волевой натуры куртизанки, Красс Габовича как личность ничтожен. Красавец патриций, он, несмотря на регалии и военные победы, подвержен слабости, пытается скрыть ее за напускным высокомерием или в жаркой оргии. Картинный победитель становится жалок, проявляя трусость в момент реальной угрозы.
Глубокое раскрытие темы восстания рабов сделала «Спартака» Григоровича вершиной развития мужского танца, который никогда в сценической истории не играл такой значительной роли. Разнообразие и размах хореографии мужских соло и развернутых композиций кордебалета сделали «Спартака» подлинно московским балетом, визитной карточкой Большого театра.
