Завтра была война
Сейчас с каждым днем появляются все новые и новые книги, фильмы о войне. Практически каждое новое произведение претендует на некую правду, прежде не озвученную; на откровение, прежде пребывавшее в забвении или под запретом, и в силу этого влечет перед собой огромную рекламную кампанию. В 1985 году, когда в Театре им. Владимира Маяковского вышла постановка Андрея Гончарова по повести Бориса Васильева «Завтра была война», никакой шумихи не было, но зритель пошел на спектакль. На спектакль, созданный во многом совсем молодыми ребятами — выпускниками гончаровского курса.
Эта история, рассказанная юношами и девушками эпохи «перестройки» про своих почти ровесников далекого 1940 года, прозвучала не только честно и сурово, но еще и пронзительно. Сегодня, когда фактами о бессмысленных жесточайших репрессиях никого не удивишь, остается пронзительность и боль за тех, кого не пощадил ни високосный сороковой, ни следующий, обещавший быть таким счастливым…
Герои спектакля не знают, что завтра будет война, что очень многим осталось жить считанные дни. Они упоенно воюют с учительницей, влюбляются, плачут и смеются, веселятся, дерутся, озорничают и дерзят, но кажутся совсем еще детьми, хотя — парадокс того времени — души их мужают и развиваются куда быстрее, чем тело. И когда по навету или ошибке арестовывают отца их подруги, они оказываются готовыми к первым испытаниям, к начальным урокам несправедливости и горя, взаимопомощи и взаимопонимания. Трагедия, случившаяся в классе, явилась своего рода проверкой готовности к завтрашним жертвам и завтрашним подвигам.
…Одинокий рояль — за ним пожилой человек и молодой парень. Сегодня. Они смотрят на старую фотографию, где запечатлен улыбающийся девятый класс — мальчишки и девчонки — такие разные и такие похожие. Одно за другим из темноты сцены проступают эти веселые лица, а время откатывается назад. В те далекие дни, когда было сделано это фото.
Андрей Гончаров со своими выпускниками рассказали очень простую и очень страшную историю. Историю взросления целого поколения, которому не дали побыть детьми. Молодые актеры, чьи крупные планы выхватывает беспристрастная камера, правдивы в каждом жесте, в каждом взгляде. Их герои юны, а потому еще способны мгновенно переходить от безысходного горя к минутам счастья. Максималистами были все — не только Искра Полякова. В них всех была неубиваемая вера в свою страну и то, с чем эта страна ассоциировалась.
В спектакле есть очень характерная сцена. Только-только похоронили, оплакали Вику Люберецкую, которая предпочла смерть необходимости предать своего отца, объявленного «врагом народа». Вику, загубленную, по сути, бездушной системой. И тут же — в дни ноябрьских праздников — с искренним воодушевлением юности несли транспаранты с портретами вождей и радостно кричали революционные песни на демонстрации…
При аскетизме сценического оформления (возможно, только оно и могло вобрать в себя всю глубину этой трагической истории) не удивительно, что вся смысловая нагрузка спектакля легла на актеров. Запоминается каждое лицо, каждый характер. Понятно, что в силу чисто сюжетных причин кто-то выходил на первый план, но почти все актерские работы были безупречными.
И рядом с совсем молодыми и неопытными актерами, подобно своим героям очень быстро повзрослевшими и уже на этом — первом своем спектакле — ставшими профессионалами, рядом с ними признанные мэтры — Александр Лазарев, Татьяна Васильева и Андрей Болтнев. Более мудрые, более знающие, они очень тонко оттеняют юность и порывистость своих молодых коллег, твердо выдерживая рамки этого сценического произведения.
Но об одной актерской работе хочется сказать особо — нелюбимая учительница Валентина Андроновна (Ольга Прокофьева). Валендра, как ее называют ребята. Героиня из поколения старших — тех, кого играли Лазарев, Васильева, Болтнев, — но вылепила этот образ ровесница других — тех, что взрослели на наших глазах, учеников. Ольга Прокофьева в этом спектакле оказалась отделена от собственного поколения и, казалось бы, искусственно «прилеплена» к страшим. Но в том-то и дело, что не было искусственности. Было мастерство, позволяющее забывать, не замечать разницу в возрасте. А в профессионализме разницы и не было. Был образ, сотканный актрисой из столь противоречивых составляющих, что при всей общей негативной подаче этого персонажа, Валендра оставалась живым человеком с обнаженными до предела нервами. Не только человеческую слепоту и глухоту, но и безысходное одиночество смогла сыграть начинающая актриса Ольга Прокофьева. И сделала это так, что в финале спектакля весь зал понимал, что и у Валентины Андроновны завтра была война…
