Путешествие Алисы в Швейцарию
Пьеса современного швейцарского драматурга Лукаса Бэрфуса «Путешествие Алисы в Швейцарию», написанная об эвтаназии, ставит во главу угла вопрос: имеет ли право смертельно больной человек на добровольный уход из жизни. И есть ли право у общества, врачей на оказание «медицинской помощи» человеку, который принимает решение покончить с собой? Имеет ли право медицина убивать, даже если этого хочет пациент?
По одну сторону конфликта смертельно больная молодая Алиса, она устала жить, по другую, — доктор Штром, или как прозвала его пресса Доктор Смерть, который, несмотря на остракизм коллег по цеху, осуществляет свою миссию.
В пьесе есть еще один конфликт: матери Лотты и дочери Алисы. Мать не может смириться с решением дочери, прибегнуть к услугам доктора в Швейцарии, где, как известно, разрешена эвтаназия. Дочь устала жить в болезни и не видит смысла в своем дальнейшем существовании. Впрочем, и мать, потеряв дочь, в пьесе Бэрфуса также примет решение прибегнуть к услугам доктора Штрома.
В Красноярском драматическом театре им. А.С. Пушкина эту современную пьесу, которая была впервые представлена красноярскому зрителю 3 ноября 2011 года в рамках Красноярской ярмарки книжной культуры, режиссер О. Рыбкин поместил в камерное пространство, намеренно предложив актерам подчинить игру формату читки. Разыгрывать, расцвечивать актерской игрой такую историю создатели спектакля решили излишним. Зрителю не навязываются точки зрения, а излагаются. Залу только задается вопрос.
О. Рыбкин мистифицирует происходящее под документ: на протяжении всего спектакля героев с нескольких точек снимают видеокамеры. Изображение выводится на белые экраны, на одном из которых — всегда крупным планом глаза персонажей, их сдержанные, холодные взгляды, словно все сосредоточенно ищут аргументов за жизнь или против нее. Тут никто не ждет сочувствия, такие решения принимаются в тишине и одиночестве.
На роль Алисы Галло неслучайно выбрана актриса Наталья Горячева, чтобы подчеркнуть обыденность происходящего. Она — человек улицы, из очереди в магазине. В этой Алисе нет никакой исключительности, особости. Такая вряд ли может учить французский язык, скорее, стоять за прилавком магазина, крупная, по первому впечатлению необаятельная. Но о какой привлекательности смертельно больного человека может идти речь? Алиса привыкла жить наедине со своими навязчивыми мыслями. В капюшон серой толстовки прячет она свое лицо. Поначалу кажется, что эта Алиса упрямо погружена в себя, и если и сорвутся слова с ее уст, то мы услышим что-то неприятно обескураживающее. Однако уже в разговоре с доктором в ней проявляется незаурядный ум, независимость суждений. Ежедневная близость к смерти научила не гримировать себя: говорить то, что думает. Алиса трудилась воспитать себя свободным человеком. Она привыкла быть, а не казаться. Особо видна в этом смысле разница, когда ассистентка Ева (Мария Алексеева), больше похожая на секретаршу, чем на помощницу Доктора Смерти просит перед процедурой добровольного ухода пациентки ответить на вопросы анкеты. Ева как раз привыкла казаться, а не быть. Она всем своим видом показывает, что осуществляет миссию, а на самом деле использует ситуацию, чтобы продемонстрировать свои преимущества. Алиса же, спокойно и с достоинством, не без иронии, рассуждая и комментируя вопросы, невольно превосходит Еву. Она привыкла ежедневно искать истину, поэтому, рассуждая о религии ли, экономическом ли устройстве не повторяет избитых клише, а излагает прожитые истины.
Труднее всего Алисе будет прощаться с матерью. Печально стареющая пожилая мать (Людмила Михненкова), для которой забота о дочери стала смыслом жизни, уставшая женщина, которой тяжело и физически, и морально жить, в спектакле красноярского театра самая обыкновенная. Ухаживать за смертельно больной дочерью тяжело. Лотта вымотана Алисой, эмоционально выпотрошена. Однако, когда мать осознает, что дочь сейчас покинет дом, и Лотта уже никогда не увидит своей Алисы, то внезапно резко уткнется в колени дочери, чтобы ощутить в последний раз тепло родного тела. Алиса в этой сцене неуклюжа, беспомощна, похожа на неуклюжего медвежонка, не знает, что говорить матери, поэтому предпочитает молчать, находя силы перед своим последним путешествием жалеть мать.
Те, кто увидят в первый раз Густава Штрома (Виктор Лосьянов), о котором будут столько наслышаны как о враче, убивающем по закону своих пациентов, будут разочарованы. Доктор Смерть — среднестатистический врач, не столько идеолог, сколько прагматик, евростандартный медик. Его сентенции, например, такая: «Непреклонность стремления к смерти — вот главный аргумент», высказанная своей ассистентке Еве, будет произнесена как диагноз, не более.
Пространство спектакля стерильно. Вещи, предметы, мебель, словно никому не принадлежат. С одной стороны сцены кушетка в кабинете Штрома, с другой — диван в доме Алисы и Лотты.
Однако, Алиса, решив умереть, все равно хочет жить. Когда уже неминуемо приближается время последнего визита к доктору Штрому, Алиса, которую привыкли видеть в джинсах и толстовке, которая не беспокоилась о нарядах, примеряет на себя красное элегантное вечернее платье. Камера фиксирует преображенное лицо. Она уходит с мыслью, что могла бы быть красивой.
