Иван Грозный
Запись балета публикуется впервые.
Фрагмент интервью с Юрием Григоровичем (РИА «Новости», 2012 г.):
«Мир балета считает Прокофьева своим автором. И моя постановка «Ивана Грозного», несмотря на кажущиеся противоречия между центральным героем и самой природой балета, рождалась совершенно органично. Не было никаких сомнений в том, что эта музыка может вызвать к жизни сценический танец. Мой замысел основывался именно на музыке, а не на чем-то ином, например, сюжетах русской истории, биографиях персонажей, их психологических характеристиках, народном «фоне» и многом подобном, что мне приписывали или даже навязывали многочисленные комментаторы балета. Нет, и еще раз нет — только музыка Прокофьева, с нее начинался замысел сорок лет назад, ею же он исчерпывается и сегодня.
Премьера в Москве в Большом состоялась в феврале 1975 года. Танцевали Юрий Владимиров (Иван IV), Наталия Бессмертнова (Анастасия), Борис Акимов (князь Курбский), дирижировал Альгис Жюрайтис. Резонанс был большой. Тем же летом труппа гастролировала в США, где «Иван Грозный» произвел сенсацию и собрал бесчисленные отклики наблюдателей и прессы. В следующем году балет был поставлен в Парижской опере, где встретил такой же громкий прием, и вскоре был показан во время летнего сезона на специально сооруженной сценической площадке в Лувре.
В репертуаре Большого спектакль просуществовал по 1990 год включительно, всего было дано 99 представлений, примерно столько же (немногим меньше) — в период гастролей во Франции, Чехословакии, Германии, Англии, других странах». <…>
Фрагмент книги Александра Демидова «Золотой век Юрия Григоровича» (2006 г.):
<…> «Работая над «Иваном Грозным», хореограф часто повторял фразу, суть которой сводилась к тому, что ему надоело рассказывать «истории». В этой мысли не было отрицания сюжетного балета как такового. Но идеальной формой спектакля представлялась форма его «бессюжетного» состояния. Программная симфония все равно симфония, ибо рассказ сюжета в ней весьма условен. Хореограф жил в то время стремлением отойти в балете от пересказа фабулы, неминуемой иллюстрации ее, в том смысле, что идеальным драматургическим построением спектакля он считал такое, при котором действие не надо было объяснять в программе и при котором зрителю все было бы ясно из самого пластического решения. Не странно ли, но в балетном театре программа с напечатанным либретто является порой чуть ли не главным посредником между нами и сценой?
В «Иване Грозном», а прежде уже в «Спартаке» были найдены эти новые принципы драматургии. Особенно в «Грозном» — этапной в жизни хореографа постановке. Постановке, изгнавшей «литературность» с подмостков балетного театра. Спектакль, в котором сюжетного действия ровно столько, сколько этого требует музыка и сколько его может воплотить танец. Говоря иначе, действие развивалось здесь по законам собственно балетного театра — без примесей иных принципов драматургического построения. <…>
«Литературная» схема спектакля предельно упрощается им, сводится к знакам, обозначениям ситуаций и конфликтов. Балет сочиняется не на бумаге, но на сцене, и сценарий — всего лишь канва, план произведения, который находит свое развитие и углубление в театральной и пластической драматургии спектакля. <…> Названы узловые моменты сюжета, вернее, судеб персонажей. Все остальное мы постигаем из контекста музыкально-пластического и театрального действия на уровне целостной синтетической формы балетного спектакля». <…>
