Мера за меру
«Мера за меру» — одна из загадочных и сложных пьес Шекспира в постановке Русского драматического театра Литвы.
Фрагмент из книги М. Танана «Русский драматический театр Литвы 1946–1996» (1996 г.):
«Спектакль поставлен в традиционно-условных «шекспировских» костюмах и сценографии и в условном переводе Т. Щепкиной-Куперник, поставлен в романтическую эпоху перестройки, когда казалось, что достаточно вместо плохих тупых старых начальников поставить молодых умных и хороших — и тогда наступит Золотой Век. Спектакль был поставлен на ведущего актера Русской драмы Владимира Ефремова, и, по сути, он и ведет спектакль, играя роль Герцога и глубже, и проникновеннее, чем другие исполнители своих персонажей. Герцог Ефремова — это такой «Горбачев», который как истинно правильный и совестливый правитель сомневается в своих методах руководства и временно назначает вместо себя жесткого Анджело «Лигачева», а сам откуда-то сбоку постоянно наблюдает, сравнивает жесткие тоталитарные «лигачевские» методы управления страной и свои мягкие либеральные «горбачевские», и все время переживает, и в конце концов не выдерживает, выходит из-за кулис и опять делает «перестройку», возвращая все на свои «правильные» места, творя правильное правосудие во имя перестройки, наказывая плохих и оправдывая хороших». <…>
Фрагмент статьи Романа Должанского «Вертикаль власти» в газете «Коммерсант» (2010 г.):
<…> Пьеса, крайне редко ставящаяся на сцене: «Мера за меру» принадлежит к числу так называемых мрачных комедий и даже на фоне других пьес Шекспира, сюжеты которого не отличаются ясностью, кажется весьма запутанной. Властитель вымышленной Вены передает на время бразды правления своему наместнику Анджело, который решает карать порок, и жертвой строгого правителя должен пасть молодой дворянин Клавдио. Сестра осужденного Изабелла приходит к Анджело, который, внезапно воспылав к ней страстью, требует у девушки отдаться ему за спасение брата. За этим следует череда страданий, сомнений, подмен, переодеваний, неожиданных открытий, в конце концов герой спасен, оказавшийся развратником наместник наказан, а зритель должен размышлять о законе и произволе, пороке и добродетели, цене девичьей чести и слепоте страстей, овладевающих людьми.
Фрагмент статьи Игоря Шайтанова «Две «неудачи»: «Мера за меру» и «Анджело» в журнале «Вопросы литературы» (2003 г.):
«Мера за меру» была поставлена при дворе 26 декабря 1604 года. В предшествующем марте умерла королева Елизавета и на трон взошел Яков I, родоначальник династии Стюартов. В его коронации приняла участие и шекспировская труппа, которая с тех пор из-под покровительства лорда-камергера переходит под покровительство самого короля и именуется его слугами (king’s men).
Больше при дворе пьесу не ставили. Других прижизненных сведений о ней нет. Были постановки во второй половине XVII и в XVIII веке, но в викторианском театре она окончательно предана забвению. Со средины XX столетия отношение к ней резко меняется: «Мера за меру» привлекает критиков, театральных и кинорежиссеров. Пьеса-неудачница едва ли не выдвигается в один ряд с великими трагедиями.
В Первом фолио 1623 года, где шекспировские пьесы были собраны вместе, «Мера за меру» (там впервые напечатанная) отнесена к разряду комедий. Тогда это последняя по времени шекспировская комедия. Но комедия ли это? В ней так много мрака, греха, смертельной опасности, что делающий комедию комедией счастливый финал едва ли способен разрешить атмосферу. <…>
Обычный признак счастливого финала — заключение брака, венчающего действие. Здесь объявлено сразу о четырех предстоящих свадьбах, но возникают сильные сомнения в добровольности и желанности такого поворота событий для многих брачующихся. Один из браков вообще совершается по приказу и в наказание.
Как всегда, Шекспир не придумывал сюжета, а взял его готовым. Сюжет восходит к новелле итальянца Джиральди Чинтио из сборника «Сто новелл» (1565). Непосредственным источником для Шекспира послужила пьеса англичанина Д. Уетстона «Промос и Кассандра» (1578). Возможно, сюжет имеет в своей основе какое-то реальное событие. Еще скорее он представляет собой «бродячий сюжет», подкрепленный нередкостью лежащей в его основе ситуации. Разве такая уж редкость неправедность судьи, предлагающего сделку своей просительнице: изменение приговора в обмен на ее любовь? <…>
