Петрушка
Фрагмент статьи Татьяны Кузнецовой «Сто лет возрождений» в газете «Коммерсант» (2010 г.):
«Петрушка» — один из самых успешных спектаклей дягилевских «Русских сезонов». Будущий шедевр рождался в 1911 году в Театре Костанци (ныне — Римская опера), где дягилевская труппа прокатывала свой прошлогодний репертуар. Рождался в адском цейтноте и немыслимой обстановке. «Петрушка» и еще два новых балета уже были анонсированы в июньских парижских афишах, а между тем их еще не существовало вовсе: труппу для репетиций Фокин получил только в апреле. Балетмейстер не знал, за что хвататься, сцена была вечно занята, для репетиций отрядили загроможденный подвал, в котором стоял постоянный грохот от монтировочных работ, так что музыку почти не было слышно. Что, впрочем, не сильно усложняло дело, так как артисты, навербованные с бору по сосенке, все равно не улавливали тех рваных ритмов, которыми Стравинский наполнил народные сцены своего авангардного балета. Дягилев злился, Фокин нервничал, в сердцах бросал партитуру на пол. Балет тем не менее постепенно обретал танцевальную плоть.
В Париже постановочный кошмар вошел в завершающую стадию. На загроможденную декорациями сцену театра Шатле (Бенуа воспроизвел масленичное гулянье в Петербурге во всех деталях — с каруселями, качелями, балаганами, торговыми лавками) вдобавок к четырем десяткам артистов пригнали полсотни статистов. Каждому из них Фокин выдал персональное задание — куда двигаться, как пританцовывать, на что реагировать, как себя вести — и умудрился за две репетиции превратить неуправляемую орду в живописных петербуржцев, буйно провожающих Масленицу.
На премьере, научившись не слушать, а просчитывать музыку Стравинского, выплясывали пьяные купцы с цыганками, рослые кучера заигрывали с полнотелыми кормилицами, шествовали барыни с приживалками, шастали нищие, маршировали кадеты, шатался дрессированный медведь, откалывали коленца ремесленники, носились ряженые — и непостижимость зимнего Петербурга сразила летний Париж. Но экзотика массовых сцен, обрамлявших две центральные камерные, померкла перед кукольной трагедией, разыгранной блистательными солистами: Карсавиной, станцевавшей глупышку Балерину, флиртующую с вальяжным тупым Арапом, и Нижинским — Петрушкой, исполнившим, может быть, главную роль своей жизни. Во всяком случае, в последующие сто лет только ленивый не отождествлял инфернального Фокусника, дергавшего за невидимые ниточки своих танцующих кукол, с Сергеем Павловичем, а забитого, трогательного, чувствительного Петрушку — с первым танцовщиком его труппы. Примерно так свою роль воспринимал и сам Нижинский, хотя прямых свидетельств на этот счет не оставил, разве что в дневниках, написанных им в разгар болезни, именовал себя «клоуном Божьим». Фокусник — Дягилев тоже догадывался о судьбоносности фокинского балета: спустя 17 лет после премьеры именно он привез сумасшедшего Нижинского на очередное представление «Петрушки» в надежде, что шок, вызванный любимым спектаклем, вернет ему рассудок.
Рассудок не вернулся, а балет выжил и без Нижинского. Обожаемый публикой, он продержался в репертуаре дягилевской труппы до самой смерти ее гениального создателя. Затем «Петрушку» унаследовали компании, возникшие на руинах «Русских балетов»; в одной из них, руководимой Рене Блюмом, спектакль в 1937 году возобновлял сам Фокин. От этой постановки и ведет свою родословную американская версия «Петрушки»; именно в ней, ломая свой нрав и актерскую природу, сыграл униженного маленького человека гордец Рудольф Нуреев.
В советской России «Петрушка» впервые появился в 1920 году: на сцене бывшего Мариинского театра его восстановил бывший участник Дягилевских сезонов Леонид Леонтьев. Балет, однако, не прижился: дореволюционное жирное масленичное гулянье в голодные годы пришлось не ко времени, как, впрочем, и тема забитого жизнью маленького человека. И лишь в оттепельном 1961-м, к своему 50-летию, «Петрушка» возродился в Ленинграде усилиями балетмейстера Боярского. Эту версию неоднократно ставили в обеих столицах — обычно к юбилейным «сезонным» торжествам. С почтением к признанному шедевру на главные роли назначали лучших артистов: в Большом, например, «Петрушку» танцевали Владимир Васильев с Екатериной Максимовой, Людмила Семеняка, Ирек Мухамедов. Но, несмотря на все старания, репертуарным хитом исторический спектакль не стал, сохранив лишь музейное обаяние».
