Последние
Рецензия «Театральной афиши» (от 2007 года):
«Горьковские «Последние» в театре О. Табакова — спектакль-долгожитель, появившийся на свет в 1995 году и успешно существующий до сегодняшнего дня. И дело здесь не только в трио замечательных артистов — Ольги Яковлевой, Олега Табакова и Евгения Киндинова. Режиссеру «Последних» А. Шапиро удалось сделать из непопулярной пьесы Горького действо, определить жанр которого можно было бы как «трагический балаган». Его действующими лицами становятся члены одной семьи, терпящей крах из-за разорванных родственных связей и отсутствия взаимопонимания. Глава клана, бывший полицмейстер Иван Коломийцев, в исполнении Олега Табакова одновременно жалок, смешон и страшен. Он причина бед и внутренней гибели людей, живущих рядом с ним бок о бок. Самодовольный, недалекий, глухой к проявлению живого чувства, Иван Коломийцев Табакова становится «прочным фундаментом» для всех бед и несчастий, обрушивающихся на семью. И напрасно мечется, бросаясь из одного угла в другой, его жена Софья (Ольга Яковлева). Эта израненная в душе женщина, жена и мать, как никто другой, понимает, что семейный очаг угас, превратившись в груду пепла, и сердца ее детей — Надежды (Светлана Колпакова), Александра (Александр Фисенко), Любови (Марина Салакова), Петра (Иван Жидков) безвозвратно окаменели. И брат Ивана Коломийцева, инвалид Яков (Евгений Киндинов), передвигающийся по захламленному вещами дому на кресле-каталке, есть не что иное, как зримое воплощение искалеченного рода Коломийцевых. И виноват в этом каждый из представителей когда-то известной фамилии».
Из статьи Нины Агишевой «Отцы и дети» на сайте театра под руководством О. Табакова:
«Режиссеры любят эту горьковскую пьесу, потому что в ней, может быть, меньше надрывного обличения и больше сокровенного, тайного, чем в других его сочинениях для сцены. Семейная история — что может быть интереснее? Неразрывные кровные связи, которые трещат, как гнилые нитки, под напором улицы, решившей зажить по-новому. Если в начале века это еще манило и многое обещало, то в конце вызывает лишь страх и апатию. <…>
В свое время Табаков перехитрил всех: не стал заведовать режиссерскими кафедрами, а набрал безвестных детей в свою студию и воспитал так, как хотел. Из первых по времени студийцев в спектакле заняты Александр Смоляков (Александр) и Марина Зудина (Любовь), из последних — Сергей Безруков (Петр) и Марианна Шульц (Вера). На драме младших, по сути, держится все второе действие спектакля, и удивительно, что мэтры не только не подсократили далеко не самые совершенные в драматургическом отношении монологи Петра и Веры, но и сами едва ли не ушли в тень, выведя за руку на авансцену дебютантов. Те оправдали доверие: и нежный гимназист Петя, допытывающийся правды об отце, и мечтающая о роковом герое (обернувшемся околоточным) Вера — самое страшное свидетельство семейного краха Коломийцевых. Они воочию видят «срам отца своего», что, по Библии, является не только тяжким грехом, но и непосильным испытанием для любого человека.
В исполнении Табакова Коломийцев не столько палач, сколько жертва истории. Актер очень многое вкладывает в эту роль: и актуальную сегодня тему интеллигенции и власти, и личные горько-недоуменные интонации отца взрослых детей. Нет сомнения, что семья Коломийцеву дорога; он, дворянин, может, и в полицию пошел затем, чтобы оберечь устои, сохранить порядок, при котором семья — первая крепость. Ему действительно непонятна мать арестованного юноши, г-жа Соколова (Евдокия Германова блестяще играет ее в духе социал-демократических фанаток начала века, которые так уверены в своем и своих сыновей моральном превосходстве, что всюду приходят не просить, а требовать).
В финале Софья катит инвалидную коляску с умершим Яковом и спрашивает у Бога: «Такая тяжелая жизнь и смерть в конце. За что?» То, как Ольга Яковлева это произносит, надо видеть и слышать, описания здесь бессмысленны. Этой нотой на самой малой из малых сцен заканчивается едва ли не единственный сегодня в Москве спектакль большого стиля».
