Повести Белкина. Гробовщик
В 13 лет Александр Калягин написал Аркадию Райкину наивное письмо с массой грамматических ошибок о своем желании стать актером и нежелании учиться. Аркадий Исаакович ответил на письмо: «Саша, я верю в труд. Что такое труд? Труд — это основа всего для меня». То самое письмо Александр Калягин прочел Аркадию Райкину в эфире «Театральных встреч» в 1978 году.
Фрагмент статьи Ольги Егошиной «Эталонный актер», опубликованной в газете «Новые известия» (28.05.2007):
«Анатолий Эфрос скажет о Калягине: «Эталонный актер». Определение лестное, но и с вызовом. «Эталонный актер» — значит только актер, и прежде всего актер. Лицедей, который может и готов сыграть что угодно: и женщину, и кота, похудеть для роли, потолстеть для роли, войти в любые обстоятельства и примерить любой образ. В годы, когда Калягин входил в профессию, «лицедейство» было под подозрением. Было время актеров, которые создавали черты «героя времени», и актеров, которые давали «типажи времени». Ценили актеров со «своей темой», с четко и последовательно выраженной позицией. Актеров, чьи взгляды и чья личность давали дополнительный объем исполняемым ролям. Под сложившиеся требования эпохи Калягин не подпадал. В пухлом, лысоватом, мешковатом молодом человеке не было ничего героического, не было и ярко выраженной типажности. Черты были немного стерты, комический дар звучал приглушенно. Потребовались годы, чтобы счастливый лицедейский дар Александра Калягина стал востребован.
Он копил, шлифовал и оттачивал свои собственные приемы. Сам считает наиболее ценным актерским качеством «звериную наблюдательность».
Способность сохранять жизнерадостность, способность мгновенно переключиться от расслабленной ленцы к бешеной деятельности, способность не уставать, репетируя часами, готовность полностью раствориться в режиссерской воле, довериться чужой мастерской руке привлекали к нему разных режиссеров: Михалкова и Эфроса, Роома и Швейцера, Ефремова и Стуруа. Пожалуй, ни один актер его поколения не был так избалован режиссерской любовью. Причем каждый из работавших с ним мастеров пытался открыть и создать «своего Калягина», никем ранее не виденного и не угаданного. Вечная тяга художника к глине, из которой можно слепить, что мыслится. А тут еще эта «глина» счастливо и благодарно тянется к «мнущей» ее руке. Глина податлива, артистична и вытренирована, готова к любым, самым невероятным превращениям».
