Дарю тебе жизнь
Диас Валеев — фигура значимая для советской драматургии. Приехав в Москву из Казани, татарский писатель сразу же попал в эпицентр непрерывно кипящей театральной жизни столицы. Судьба оказалась к нему благосклонна — в театре Ермоловой его пьесы понравились. Пообещали поставить. Владимир Андреев обещание сдержал, и уже в 1972 году в репертуар ермоловцев был включен спектакль «Дарю тебе жизнь» по пьесе Валеева «Продолжение». Сам Андреев, помимо того что выступил в роли режиссера-постановщика, сыграл одну из главных ролей.
Выбранная театром пьеса формально эксплуатировала неновую для 70-х годов «производственную» тематику со всеми вытекающими из нее разговорами на профессиональном языке о специфике трудовой деятельности и прямолинейном противопоставлении новаторов и ретроградов. Во МХАТе в это же время шли «Сталевары» Геннадия Бокарева, в «Ленкоме» — «Мои надежды» Михаила Шатрова. За бетонными конструкциями, на которых держался не только «пятилетний план», но и сюжет «производственных» пьес, терялся человек и его внутренний мир. Это-то и почувствовал Валеев, побывавший в 1969 году на стройке Камского автомобильного завода. Как отмечала газета «Советская Татария»: «Валеев сумел высказать вслух то, о чем шептались на кухнях, в коридорах и даже в кулуарах больших совещаний. Невозможность хозяйствовать по-старому ощущалась всеми, все чаще звучало и слово «интенсификация»… Но осуществлять эту интенсификацию пытались старыми методами, методами рекордов… Валеев сумел превратить свою пьесу о КамАЗе в своеобразного «троянского коня», который вывел на сцену мысли актуальные, глубокие мысли». Мысли прежде всего нравственные.
Представим себе философскую обеспокоенность существованием героев Вампилова (пьесы которого, к слову, шли в театре им. Ермоловой параллельно) и перенесем их в заводские декорации, с плитами, шумом экскаваторов на заднем плане. Вот и получится спектакль «Дарю тебе жизнь». Как отмечал автор: «Абсолютно не важно, где человек действует, в каком интерьере — семейном, бытовом или производственном. Все это — глина, дерево, мрамор или бронза в руках скульптора, строительный материал, не более. Главное — каков он, этот изображаемый человек?» Герои Валеева прежде всего личности, стремящиеся к счастью, но не находящие его. Так, герой Андреева Сатаров, секретарь горкома партии, борется с нежеланием начальников стройки утверждать проект нового способа заливки фундамента. При этом он не боится идти на конфликт с руководством и в конце концов добивается своей цели, хотя и расплачивается собственной жизнью. Валеев вносит в привычный героико-романтическниый образ соцреалистической литературы ноту неоднозначности, уязвимости, которая создает особую психологическую атмосферу в действии. Каждый герой, с одной стороны, занимает должность, с другой — оказывается вплетенным в общую канву частных отношений. Начальник стройки Бойков обязан думать о «двадцати тысячах рабочих, которых нужно привести в единую, боевую готовность», но не способен разглядеть трагедии собственного сына, обреченного жить в тени отца. Правда, отмеченная двуплановость в некоторых сценах скатывается в бытовую проблематику с ее искусственной реалистичностью и мелодраматизмом. Впрочем, на производстве без ошибок не обойтись.
[/HTML]
