Трансляция видеозаписи из Пермского академического театра оперы и балета им. П.И. Чайковского

«Евге́ний Оне́гин» — лирическая опера в 3 актах, 7 картинах Петра Ильича Чайковского, на либретто Константина Шиловского, по одноимённому роману в стихах А.С. Пушкина.

Премьера состоялась 17 (29) марта 1879 года в Малом театре в Москве.

Опера написана на сюжет пушкинского «Евгения Онегина». Созданию оперы предшествовали длительные поиски оперного сюжета. В письме своему ученику Сергею Танееву Чайковский писал: «Я ищу интимную, но сильную драму, основанную на конфликте положений, мною испытанных или виденных, могущих задеть меня за живое». Сюжет был подсказан почти случайно певицей Е.А. Лавровской в мае 1877 года. В письме к брату М.И. Чайковскому композитор подробно описывает этот эпизод:

Лизавета Андреевна молчала и добродушно улыбалась, как вдруг сказала: «А что бы взять „Евгения Онегина“»? Мысль эта показалась мне дикой, и я ничего не отвечал. Потом, обедая в трактире один, я вспомнил об «Онегине», задумался, потом начал находить мысль Лавровской возможной, потом увлекся и к концу обеда решился. Тотчас побежал отыскивать Пушкина. С трудом нашёл, отправился домой, перечёл с восторгом и провёл совершенно бессонную ночь, результатом которой был сценарий прелестной оперы с текстом Пушкина.

С самого начала работы над оперой композитор осознавал ряд трудностей, связанных с приспособлением пушкинского сюжета к оперному жанру. Прежде всего это касалось «несценичности» сюжета, отсутствия типовых для оперы конфликтов и сюжетных поворотов, а также необычного для оперы «современного» сюжета. Кроме того, смерть одного из главных героев происходит в середине оперы, а не в конце; опера же в целом заканчивается не эффектными событиями и массовой сценой, а диалогом-объяснением двух действующих лиц. Однако это не останавливало композитора, поскольку искренность, живость и поэтичность пушкинских образов ему казались важнее всех оперных условностей. В ответ на предполагаемую критику он писал:

Я не заблуждаюсь, я знаю очень хорошо, что сценических эффектов и движения будет мало в этой опере, но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменяют с лихвой все недостатки

Пусть опера моя будет несценична, пусть в ней мало действия! Но я влюблен в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку, потому что меня на это непреодолимо тянет. Я совершенно погружен в сочинение оперы

Мне кажется, что она [опера] осуждена на неуспех и на невнимание массы публики. Содержание очень бесхитростно, сценических эффектов никаких, музыка, лишённая блеска и трескучей эффектности… Я… писал «Онегина», не задаваясь никакими посторонними целями. Но вышло так, что «Онегин» на театре не будет интересен. Поэтому те, для которых первое условие оперы — сценическое движение, не будут удовлетворены ею. Те же, которые способны искать в опере музыкального воспроизведения далёких от трагичности, от театральности, обыденных, простых, общечеловеческих чувствований, могут (я надеюсь) остаться довольны моей оперой

Ввиду своей убежденности в том, что публике будет трудно воспринимать это произведение на сцене, Чайковский обратился к П.И. Юргенсону с просьбой заранее, до постановки оперы, издать её клавир. Тот откликнулся на пожелание композитора, и вскоре действительно вышел в свет клавир, который был очень быстро раскуплен. Композитор писал:

Опера эта, мне кажется, скорее будет иметь успех в домах и, пожалуй, на концертных эстрадах, чем на большой сцене… Успех этой оперы должен начаться снизу, а не сверху. То есть не театр сделает её известной публике, а, напротив, публика, мало-помалу познакомившись с нею, может полюбить её, и тогда театр поставит оперу, чтобы удовлетворить потребность публики.

Из письма Чайковского брату Модесту Ильичу (27 мая 1878): «Вечером вчера сыграл чуть не всего „Евгения Онегина“! Автор был и единственным слушателем. Совестно признаться, но так быть, тебе по секрету скажу. Слушатель до слёз восхищался музыкой и наговорил автору тысячу любезностей. О, если б все остальные будущие слушатели могли так же умиляться от этой музыки, как сам автор». Подобное можно встретить в письме А.С. Пушкина к другу поэту Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.): «Поздравляю тебя, моя радость, с романтическою трагедиею, в ней же первая персона Борис Годунов! Трагедия моя кончена; я перечёл её вслух, один, и бил в ладоши, и кричал, ай да Пушкин! ай да сукин сын!».

Произведение оказалось очень дорого Чайковскому, он вложил в него много душевных сил, и ему жалко было отдавать его на сцену императорских театров.

Как опошлится прелестная картинка Пушкина, когда она перенесётся на сцену с её рутиной и бестолковыми традициями

Триумфальный успех пришёл к опере не сразу. Отклики на спектакль в прессе были противоречивы. Преимущественно опера не была оценена по достоинству. При её постановке у Чайковского возникли серьёзные трудности. Некоторые коллеги, выступившие с критикой его произведений (среди них был, в частности, член «Могучей кучки» Цезарь Кюи), заявляли, что музыка однообразна и скучна, высказывалось даже мнение, что у Чайковского «отсутствовал музыкальный слух». Неприязнь погасил Александр III. Как пишет Соломон Волков, передавая слова Джорджа Баланчина: «Это он настоял, чтобы оперу Чайковского „Евгений Онегин“ поставили в Петербурге в Императорском театре. Никто этого не хотел делать! Музыканты были против, они завидовали Чайковскому, говорили: это плохая опера, несценичная, публике не понравится. Но государь велел, и музыкантам пришлось подчиниться». Из письма Чайковского 18 января 1885 года: «После свадебного обеда я поехал прямо в Большой Театр, где происходило пятнадцатое представление „Онегина“ в присутствии Государя, императрицы и других членов царской фамилии. Государь пожелал меня видеть, пробеседовал со мной очень долго, был ко мне в высшей степени ласков и благосклонен, с величайшим сочувствием и во всех подробностях расспрашивал о моей жизни и о музыкальных делах моих, после чего повёл меня к императрице, которая в свою очередь оказала мне очень трогательное внимание…»

Публика же была очарована этой оперной интерпретацией пушкинского «романа в стихах» с её выразительнейшей музыкой.

Опера оказалась новым словом для оперного жанра, она утвердила в правах целую жанровую ветвь лирической оперы. К этому же направлению принадлежит последняя опера Чайковского — «Иоланта».

Свою оперу Чайковский задумал поставить в консерватории; он писал: «Я никогда не отдам этой оперы в дирекцию императорских театров, прежде чем она не пойдёт в консерватории. Я ее писал для консерватории…»  Все репетиции проходили в консерватории, а генеральная репетиция и публичный спектакль были в Малом театре. Первый спектакль состоялся 16 декабря 1878 года, не в Малом театре, а на сцене консерватории. Причём разучивать первые две картины студенты начали ещё в сентябре 1877 года, видимо, по рукописи, поскольку опера тогда ещё была далека от завершения. Первая постановка на сцене Малого театра силами учащихся Московской консерватории состоялась 17 (29) марта 1879 года (дирижёр Н.Г. Рубинштейн). Это была единственная постановка, когда опера заканчивалась любовными объятьями Онегина и Татьяны, что вызвало протест публики; Чайковский «очень скоро сам почувствовал кощунственность этой переделки и перед представлением оперы на императорской сцене восстановил сцену по Пушкину».

Первая постановка на советской сцене 14 сентября 1918 в Петрограде в Малом оперном театре. В 1921 году — постановка в Большом театре.

Опера была изначально задумана как камерная, но позже специально для постановок на сцене Императорской оперы Чайковский создал новую редакцию. Уже в советское время первоначальный вариант, «лирические сцены», был воссоздан усилиями К.С. Станиславского. Опера «Евгений Онегин» стала первым оперным спектаклем, подготовленным театральной студией под руководством К.С. Станиславского. Этот спектакль ознаменовал новый этап в развитии отечественного оперно-сценического искусства и стал символом Музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко.

Первая студийная запись «Онегина» состоялась в 1936 году. В ней принимали участие оркестр, хор и солисты Большого театра: П. Норцов, Г. Жуковская, С. Лемешев, А. Пирогов. Через год была записана ещё одна версия, на сей раз с И. Козловским в роли Ленского.