Подблюдные гадания костромского Поветлужья
Подблюдное гадание под песни, тесно связанное со всеми другими святочными гаданиями, вместе с тем имеет свои отличительные особенности. Прежде всего его выделяет соединение магических действий с пением, а также то, что оно выполняет функцию макроритуала, включающего в свою структуру и гадания без песен.
Общая схема ритуала следующая: участники гадания собираются в одном месте, прячут предметы, замещающие их владельцев в ходе гадания, и вынимают их под пение специальных песен. В народной духовной культуре традиционные гадания имели несомненные мифологические корни. Ряд исследователей связывает их практику с обязательным установлением контакта с потусторонним миром — с умершими предками или нечистой силой. Только их посредничество позволяло заглянуть в будущее. Эти представления сохранились и в наше время. Экспедиционные материалы содержат немало тому доказательств — тут и непосредственное обращение к потусторонним силам, и действия, имитирующие поведение всякого рода «нечисти»: «Когда шли гадать, приговаривали: «Черти с нам, кесаримцы с нам», снимали крестик и очерчивали себя кругом (Вохма). Соединение посредством вербальных обращений или ритуальных действий с другим миром должно было обеспечить успешный ход гадания и являлось своего рода актуализацией появления представителей «чужого» мира в привычном «своём» пространстве. В центральной части подблюдного гадания, маркированного пением песен, установленный предварительный контакт с высшими силами перерастает в своеобразный диалог. Соединение текста и предмета, судьбы с её обладателем, носителем происходит путём непреднамеренного выбора.
Гадания под песни в костромском Поветлужье назывались по припеву подблюдных песен — «Илею» петь. Они проходили в любой жилой избе. Участниками этих гаданий были предствители разных половозрастных групп: «Парни тоже гадали так, с блюдом. Полна изба наберётся. И женщины молодые гадали, и старухи» (Заветлужье). По словам исполнителей, заочно участвовали в гадании даже младенцы: за них могли положить какой-то предмет — пуговицу или пустышку.
Важная фигура в ритуале — ведущий гадания, который собирает с участников какие-либо мелкие личные предметы, запевает песни, вынимает эти предметы. На эту роль избирались преимущественно женщина, старшая по возрасту (бабка), либо первый или последний в семье по рождению.
Заместителями своих владельцев в ходе гадания могли быть кольца, пуговицы и другие мелкие предметы. Их клали на блюдо (в миску, чашку), накрывали полотенцем или платком. На другое блюдо все участники гадания помещали кусочки хлеба, которые затем, после исполнения первой, зачинной песни, забирали с собой и на ночь клали в изголовье, загадывания на сон о замужестве: «Кладутся кольца, пуговицы и кусочки хлеба. Первую песню споём, и хлеб берут все. Этот кусочек кладут в изголовье, его не едят. Завечают, что во сне приснится. Там замуж выйду или умру, может» (Заветлужье). Зачинной в гадании была песня «Что страшные вечера».
При исполнение персональных песен-загадок ведущий ритуала тряс чашку с кольцами, потом выхватывал чей-либо предмет через платок, углы которого были собраны в узел под донышком чашки. В течение одного гадания исполнялся целый ряд предсказаний, количество которых было равно числу участников обряда, а последовательность песен носила случайный характер.
Повсеместно заключительным этапом подблюдного ритуала было обхватывание кольев в ограде с гаданием о суженом: «А потом колики обхватывали, сколько рукой схватишь. Одной рукой держишь, а другой считаешь: солдат, вдовец, молодец» (Заветлужье).
Основную группу подблюдных песен в Поветлужье составляют около 40 поэтических текстов, остальные представляют собой их варианты. Удивляет как разнообразие версий поэтических текстов, так и многовариантность «отгадки» — возможность различного толкования одного и того же поэтического текста песни. Наличие нескольких расшифровок одного текста в зависимости от адресата — важное условие подблюдных гаданий, поскольку их главный принцип — непреднамеренность, случайность выбора предсказания для участника гадания. Отгадка всегда ориентирована на определённого адресата, зависит от него: «Молодому — к венцу, старому — к концу»; «Девушке — замуж, юноше — солдатчина или отъезд на дальний отхожий промысел, старому человеку — смерть».
Каждое предсказание структурно оформлялось как самостоятельная, законченная песня. Ее малые масштабы привели к появлению особых народных названий подблюдных песен — писенки, коротенькие.
Подблюдные песни костромского Поветлужья складываются из нескольких компонентов: зачина, центральной части (собственно предсказания), большого рефрена и малого рефрена. Обязательным является только собственно предсказание, в большинстве случаев завершающееся большим рефреном (заклинательной формулой), который жанрово характерен и обладает устойчивой на всей территории бытования жанра семантической лексикой, тесно связано с гаданием:
Что кому же эта писенка достанётся.
Кому сбудется — не минуется,
Тому жить бы богато,
Ходить хорошо, не бояться ничего!
Однако большой рефрен присутствует не всегда, его отсутствие может быть следствием разрушения традиции. Большие рефрены являются самостоятельной частью формы и охватывают от одного до четырёх ритмических периодов.
Дополнительным компонентом подблюдных является малый рефрен «Илею», который характерен для всех северных традиций гаданий под песни. Функции больших и малых рефренов различны. Большие маркируют окончание всего предсказания, малые — лишь его части, при этом они могут завершать как периоды основного построения, так и периоды большого рефрена.
Кроме того, в костромском ареале структура подблюдной песни может разрастаться за счёт появления зачина «Что страшные вечера Крещенские».
Для подблюдных песен характерна тирадная форма, возникающая из-за разницы масштабов текста самого предсказания. Количество стихов в нем колеблется в пределах от одного до пяти, при этом размеры больших рефренов остаются стабильными.
Подблюдные песни практически всегда начинаются сольно, так как их порядок предварительно не установливается и выбор определяет заводящий их человек. Этот начальный сольный фрагмент чаще всего и дублируется остальными исполнителями. Характерной особенностью напевов костромских подблюдных песен является восходящий скачок к мелодической вершине в начале каждой мелодической фразы, далее этот скачок заполняется поступенным нисходящим движением.
Вот фрагменты рассказов самих носителей традиции о бытовании этого жанра:
«Вот на Васильев-то вечер Илею пели. Там насобирают, кто пуговицу, кто чего… Вот в такую тожо чарушу и закроют, вот так, и там имают сквозь платка. Песню сначала споют, а потом имают. Поймала, чья?.. Каждому своя песня. Разные песни. Вот у нас старушка померла, она очень много песен знала. К ёй всё и ходили. Есть песни и хорошие, есть и плохие, конечно, попадали»; «Это к кажной песне: «Страшные вечера, Васильевские. Илею» (Н.Н. Тюляндина, 1939 г. р.; д. Вторая Грязучая Павинского р-на, 1996);
«Илея начинается,
Страшные вечера Крещенские.
Первая песня — начальная.
Илея, илея, илея.
Кому эта песенка достанется,
Тому жить бы богато, ходить хорошо.
Вот это перед каждой песней:
Илея начинается.
Страшные вечера Крещенские.
Ходит старуха посереди.
На ней сарафан — сто заплат.
Под каждой заплатой по сто рублей.
Кому эта песенка достанется,
Тому жить бы богато, ходить хорошо.
И опять это уж другому человеку, чей предмет попадёт. А потом поют вот какие песни:
В конурочке котёночки попикивают (к прибавлению семейства);
Керки, лопатки могилки копать (плохая, к смерти);
Ходит Рыжанушко по ельничку, / Ищет Рыжанушко рыжее себя;
Семеры штаны, да коленки голы (к бедности);
Одно было печище, да и то ушло (плохая);
На полице блины, на столе сулеи (это хорошая песня);
Ходит Бодрило по полю, / Рад бы бодриться, да штаны коротки;
Везут бревно на семи лошадях, / А восьмую подпрягут, так и гроб повезут;
За овином Орина полотно дерёт (плохая);
По улице сокол, по другой соколица / Слеталися да целовалися;
Твори, мама, опару, пеки пироги. / К тебе едут гости, ко мне — женихи;
Упала подушечка в зелен сад да с милым спать;
Стоит во поле берёзонька, не старится, а всё кудрявится;
На подволоке два ящика катаются да не расшибаются;
На паперти два отрока венчаются да обручаются;
Киску-те по лавочке всё женишки, / В… конурке — мой женишок;
На повити мужик обмарался лежит (плохая);
Пошла наша коровушка в лес по дрова, / Пришла наша коровушка с прибылью да с телёночком;
Идёт мужик из кузницы, топорами да насеками обвешался;
Сидит воробей на перегороде. / Куда поглядит, туда и полетит;
На Новой год сосновый гроб;
Идёт мужик из лесу, куницами да лисицами обвешался;
Веники шустят да жениться велят;
Ходит кысурочка по лавочке, / Водит котёночка за лапочку: / «Пойдём котёночек в конурочку спать!;
Греблась, греблась курочка у царя под окном, / Выгребла курочка злат перстенёк;
Притворила я в квашоночке на дёнышке, /Что взошла моя квашоночка полным-полна. (хорошая);
Ходит Егорушка по полю, /Считает Егорушка суслончики. /На первой полоске — сто, / На второй-то полоске — тысяча, / На третьей — смету нет (хорошая);
За воротами сани заворочены стоят. /Сядь в санки да поезжай вскочки!;
Сидит мужик на берегу, обувается /Да на тот свет собирается;
Комар пищит да сто рублей тащит, /А комарёночки — по пятёрочке;
На гумёнышке три ворошка. /Из первого — пиво варить, / Из второго — вино курить, / А из третьего — хлебы печь;
Чашечка-поплаушечка, / Куда приплывёт, тут и век проживёт» (А.Н. Гончарова, 1928 г. р., Т.И. Дурягина, 1924 г. р.; д. Карпово Павинского района, 1996);
«Ворожили, пели, собирались Илею петь. Ведь уж знаёшь, чего девкам надо женихов всё. Ну и постарше, проживу ли год, завечают. Или чево будёт в год, или что. Вот и садятся постарше бабы, хлеба крошат таким этим кусочкам, блюдо закрывают платком, а в другоё блюдо — кольчики с рук кладут. И выбросывают эдак, чьё кольцё поймается, тому и песня эта, хорошая или худая. Вот песня:
Греблась, греблась курочкя / У чаря под окном. / Выгребла курочкя злат перстенёк (это значит девке — выйдёт замуж).
Да ведь много было уж:
На повети мужик, обосрался лежит. / Пришла свинья, исчуверилася (это плохая песня: год плохо проживёшь; значит человека охулят, всё на него понесут).
[Хорошая]:
Ты ставь, мать, опару, пеки пироги.
К тебе, мати, гости, ко мне — жонихи.
Что кому да эта песенка достанётся,
Кому сбудётся, спомятуется.
Тому жить бы богато, ходить хорошо.
А этот хлеб клали в сголовы. Значит, чево во сне увидишь, завечают. «Суженой-реженой! За ково выйду, тот и привидься! «Я вот своево хозяина вот как видела. Мне соседка сказала: «Ты лучинок наломай да под подушку-ту и наклади, как мостик-от. Вот через реки-то переезжают мостик-от. Поперёшку и эдак, всё наклади. «Суженой, реженой, прида, меня переведи!» Вот она мне сказала, я тожо так сделала. А тогда не было коёк, полати были от стены до стены. Там матрасы были. Тётка спала не пече, я — на полатях. Вот я изладила тожо эдак, положила. И вижу во сне Колю. Раньше играли, игрища были, кругом сидела, номерам играли. Ремнем хлёшшут. Ну, вот подойдут ко мне ли, к тебе ли: «Говори, какой номер!» Номера роздадут по молодёжи. Вот я и вижу во сне: приходит Коля, ко мне садится на колени. В гимнастёрке, в военном во всём. Вот ведь, сбылося» (С.Н. Лобанова, 1916 г. р.; д. Низкая Грива Пыщугского района, 1996);
«Илею. Нонче у нас страшные вечера,
Илею. Страшные вечера да Васильевскиё,
Илею. Поют писни первоначальныё.
Илею. Кому-то эта писенка достанётся?
Илею. Тому сбудётся, не минуётся,
Илею. Тому в сутках[1] сидить, поперёк толстить.
Илею.
Илею. Да ещё нынче у нас страшны вечера,
Илею. Да что поют песни первоначальныё.
Илею. Кину я подушечку в зелен сад,
Илею. Да ешшо в зелен сад да и с милым спать.
Илею. Что кому-то эта песенка достанётся?
Илею. Тому сбудётся, не минуётся.
Илею» (А.М. Окулова, 1910 г. р.; ур. Пыщугского р-на, 1981);
«Ходит Илья по полю,
Считает Илья суслончики:
На первой-то полоске — сто суслончиков,
На второй-то полоске — тысиця,
На третьей-то полоске –– смёку нет (первая песня).
Сидит воробей на перёгороде,
Он куда поглядит, да туда полетит (это вторая песня).
Что на Новый год да сосновой гроб (это третья)
Чашечкя-наплаушечкя,
Где не поплаваёт, домой приплывёт,
Домой приплывёт, дома век проживёт»;
«Мы Илею поём, хлебу честь отдаём, Илею.
Илею. Что святыи-ти вечера Васильевскиё, Илею.
Ишшо греблась, греблась курочка у чяря под окном,
Ишшо выгребла курочка злат перстенёк,
Злат перстенёк да наливочку, Илею»;
«Илею. Нонче у нас страшные вечера,
Илею. Страшные вечера да Васильевскиё,
Илею. Поют писни первоначальныё.
Илею. Кому-то эта писенка достанётся?
Илею. Тому сбудётся, не минуётся,
Илею. Тому в сутках сидить, поперёк толстить.
Илею»;
«Ешшо нынче у нас страшны вечера, Илею.
Да что поют песни первоначальныё, Илею.
Ходит рыжичёк по ельничку,
Ищот рыжичёк волбёнку[2], Илею.
Что кому-то эта песенка достанётса, Илею.
Тому сбудётса, не минуётса, Илею.
Тому жить бы богато, ходить хорошо, Илею.
И не делать ничево.
Илею. Да ещё нынче у нас страшны вечера, Илею.
Да что поют песни первоначальныё, Илею.
Кину я подушечку в зелен сад, Илею.
Да ешшо в зелен сад да и с милым спать, Илею.
Что кому-то эта песенка достанётся, Илею.
Тому сбудётса, не минуётса, Илею.
Тому жить бы богато, ходить хорошо, Илею.
На загад желания» (К.И. Баданина, 1926 г. р.; пос. Вохма, Вохомского р-на).
В целом, традиция подблюдных гаданий в костромском Поветлужье находится в стадии исчезновения. Подблюдные песни помнят лишь отдельные исполнители. Из имеющихся записей более половины подблюдных песен зафиксировано в сольных версиях, реже их исполняли дуэтом, единичные образцы — ансамблем певиц.
В последнее время подблюдное гадание часто трансформируется в игровую форму, утрачивая магическую, предсказательную семантику. По мнению некоторых исследователей, преобразование ритуальных функций в развлекательные выражается в появлении целого пласта бранных подблюдных песен. Иногда перед началом гадания его участниками загадывается желание. Спетая хорошая песня означает его осуществление, плохая — наоборот. Это ещё один образец приспособления обряда к современной ситуации.
[1] В сутках — в красном углу, под иконами.
[2] Волбёнка — волнушка.
