Маскарад в русских портретах

Картина, возможно, входила в «Преображенскую серию» — так называют цикл портретов членов «Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора», хулиганов и пьяниц, друзей Петра I. Эту затею он придумал в самом начале своего правления, поэтому многие изображенные на картинах — еще с бородами (как на «Портрете Ф.И. Веригина»), ведь закон об обязательном бритье еще не вышел.

Скорее всего, на портрете — участник маскарада, который состоялся в Москве в 1722 году в честь празднования Ништадтского мира. Сани, полные ряженых соратников Петра, катались по заснеженному январскому городу и поражали москвичей. «Нептун» в короне и с трезубцем гарцевал впереди позолоченной кареты. Модель картины, возможно, шут Семен Яковлевич Тургенев, о котором точно известно, что на свадьбе князя-папы он изображал еще и бога вина Бахуса.

Другой пример ранних русских портретов Нового времени — изображение фрейлины Анны Петровны Шереметевой, дочери создателя знаменитого крепостного театра. Надетый на ней «рыцарский» костюм со шлемом, украшенным страусиными перьями, и неким подобием чешуйчатой кольчуги — образец того, как в эпоху барокко воспринимали воинов прошлого.

Очевидно, девушка участвовала в первой русской «карусели», устроенной Екатериной Великой 16 июня 1766 года. Подобные карусели — конные балеты, которые проходили на открытом воздухе, — были крайне популярны в Западной Европе XVII века. Одна из самых известных — «Великая карусель» Людовика XIV 1662 года. На сохранившихся рисунках видны экзотические костюмы участников, имевшие мало отношения к исторической правде: так, король был наряжен «римским императором».

Императрица Елизавета Петровна, которая обожала наряжаться, изображена здесь в полностью черном платье, на первый взгляд необычном для красочной эпохи рококо. Но не будем забывать: XVIII век это вдобавок и время, когда любовь к венецианским карнавалам охватывает всю Европу.

На императрице надет плащ с капюшоном — домино, в руках у нее маска. Елизавета, которая считалась одной из самых красивых женщин России (эталон красоты с той поры сильно поменялся), предстает на этой картине без короны и прочих регалий, кокетливая и загадочная. Смелый шаг для правительницы!

К XIX веку персонажи итальянской комедии дель арте — Пьеро, Арлекин, Коломбина — заняли прочное место среди героев европейских карнавалов. В лоскутное платье Коломбины наряжена и графиня Юлия Самойлова — одна из богатейших и красивейших женщин Российской империи, любимая муза Карла Брюллова. Впрочем, «красочные лохмотья» на ней как раз такие, какие можно ожидать от наследницы миллионов Потемкина, — отделанные горностаем.

Любопытны и другие костюмы на этом балу у персидского посланника: воспитанница графини юная итальянка Амацилия наряжена в какой-то восточный, может быть турецкий, костюм. На заднем плане можно разглядеть красный капюшон Мефистофеля, жезл кадуцей Гермеса и тюрбан восточного султана.

В 1903 году в Петербурге состоялся один из величайших балов Российской империи — маскарад, посвященный русскому XVII веку. Несколько сотен аристократов, одетых как стрельцы, стольники, конюшие, сокольничие и даже казацкие атаманы блистали фамильными драгоценностями, мехами, парчой и атласом. После бала был выпущен роскошный фотоальбом, полный боярышень в кокошниках и бояр в собольих шапках — разглядывать можно часами.

Император Николай II был в наряде своего предка царя Алексея Михайловича, а императрица Александра Федоровна изображала его супругу, царицу Марию Милославскую. Ее костюм был реконструкцией, основанной на парсунах (портретная живопись, основанная на приемах иконописи с реалистической трактовкой) и рисунках в рукописях. Парадные снимки императорской четы в царских одеждах приобрели огромную популярность. Их печатали в журналах, на открытках, коробках. Есть и акварельные варианты этих портретов.

Одна из самых нетипичных работ Кустодиева — певца русского купечества. На картине изображены дети художника, наряженные по моде XVIII века. На заднем плане — анфилада комнат квартиры Кустодиевых.

Мастер обожал своих детей и писал их неоднократно, но лишь по этой картине заметно, что она создана в эпоху Серебряного века, времени, когда живописцы с восторгом воскрешали изящную атмосферу позапрошлого века: вспомним хотя бы Александра Бенуа и его «Прогулки короля». Вот в чьем наследии подобная картина бы не удивила.

Живописцы Василий Шухаев и Александр Яковлев много лет были друзьями и соавторами. Более того, они вместе играли в театре: в начале 1910-х они вдвоем выступили в петербургском «Доме интермедий» в пантомиме Артура Шницлера «Шарф Коломбины». Огромный автопортрет, на котором Шухаев и Яковлев изображены в костюмах своих героев — персонажей комедии дель арте Арлекина и Пьеро, они тоже писали вдвоем.

Увы, в дальнейшем их пути разошлись. Яковлев остался в Париже, а Шухаев решил вернуться в Советский Союз. Год он для этого выбрал не самый удачный — 1935-й, и репрессий вскоре хлебнул с лишком, хотя и сумел выжить.